— Я думал, может…
Тирион обнаружил, что не может договорить до конца.
— Что — может?
— Ну, поскольку тебе и девушки нравятся…
Кэйт начала рычать себе под нос:
— Одно то, что мне в этом смысле нравишься ты, не обязательно значит, что я хочу сходу ввязаться во что-то такое с кем-то другим, любого пола. Понял?
Тирион нахмурился.
Она испустила фрустрированный вздох:
— Смотри, давай предположим, что ты решил замутить что-нибудь с Байоваром…
— Мне не нравятся мужчины, — мгновенно огрызнулся он.
— А мне — нравятся, — ответила она. — Заткнись, это просто пример. Предположим, тебе нравятся мужчины, и предположим, что ты хотел привести Байовара домой поиграть — ты бы стал ожидать, что я к тебе в этом присоединюсь?
Его щёки покраснели от внезапной ревности при этой мысли:
— Нет.
— Тогда не ожидай, что я сделаю то же самое с ней просто потому, что мой прошлый опыт оказался шире твоего. Если в будущем случится что-то подобное, то только на моих условиях, а не твоих.
Чуть погодя он дипломатично удалился. Размышляя о словах Кэйт, он счёл их достойными внимания, но всё равно не мог отделаться от чувства, что его только что сурово выбранили. Тирион не привык проигрывать в споре, но, с другой стороны, последние пятнадцать лет большая часть его «разногласий» решалась с помощью насилия. Это больше не было вариантом. «Я променял одну хозяйку на двух», — с иронией подумал он.
Вспомнив о своей цели, он пошёл искать Эмму. Они с Раяном вернулись поздно предыдущим вечером. Оба были с новыми шрамами, но в остальном выглядели по большей части выздоровевшими.
Проведя разумом короткий поиск, он нашёл Эмму в её комнате, сидящей за столиком. Короткая прогулка привела его к её двери, и она открыла до того, как он успел постучать. В конце концов, магический взор работал в обе стороны.
— Отец, — сказала она в качестве приветствия.
— Не против, если я зайду? — спросил он.
Она отошла, показывая, что ему следует сесть на кровать, поскольку она сама занимала единственный стул:
— Уже стал спрашивать, можешь ли войти в комнату… осторожнее, а то мы можем и забыть, кто тут главный, — прокомментировала она.
Тирион зыркнул на неё, раздражённый насмешливостью её тона, но улыбка в её взгляде была подлинной. Сделав глубокий вдох, он заставил себя расслабиться:
— Это для нас новый мир, — объяснил он. — Я всё ещё ожидаю повиновения, когда требую его, но в остальном я считаю, что нам следует стремиться к более цивилизованной атмосфере. — Изучая комнату взглядом, он добавил: — Я вижу, у тебя есть стол. У большинства других хорошо если кровать в комнате есть.
Эмма кивнула:
— Энтони сделал его для меня, пока я была на попечении у целителей Ши'Хар. Он немного грубоватый, но мне нравится.
— Это что? — спросил он, указывая на лист пергамента на столе.
— Письмо моим родителям. Хочешь почитать?
Он покачал головой:
— Нет, я пришёл спросить тебя о другом.
Она села на маленький стул у стола:
— Я в твоём распоряжении, Отец.
— Во время твоей битвы на арене ты сделала нечто, удивившее меня, — начал он. — Жидкость, которую ты сделала — что это?
Эмма вздохнула:
— Мой отец, как ты знаешь, производил мыло, поэтому я выросла вокруг едких веществ, — сказала она, начав прикидываться дурочкой.
Тирион взъярился:
— Не лги мне, Эмма. То, что ты сделала, возможно — для мага, который понимает внутреннюю работу материального мира, а мы с тобой таким знанием не обладаем. Нет, ты сделала нечто иное. Я не чувствовал работу твоего эйсара, и твои противники тоже не почувствовали.
Её плечи поникли:
— Ты решишь, что я сошла с ума.
— Я и сам уже не вполне вменяем, Эмма, так что просто расскажи.
— Иногда я слышу что-то вроде голосов. Сперва я не обращала внимания, но потом начали происходить всякие вещи…
— Ты слышишь великое биение под нами? — спросил он, широко улыбаясь.
— Как гигантский барабан, — сказала она, кивая. — Я слышу его не всё время, но когда я обращаю к нему своё внимание, он всегда там.
— А небо?
— Стараюсь не слушать, — ответила Эмма, закрывая глаза. — От голоса ветра мне начинает казаться, будто я теряю рассудок.
— А как насчёт этого? — пристально спросил он, подавшись вперёд, и постучав по столу перед ней.
На её лице застыло вопросительное выражение:
— Он же такой маленький. Я и не думала, что… о. У него всё же есть голос, не правда ли?
— Тоненький, — сказал Тирион. — У всего он есть, насколько я знаю. Некоторые из них услышать труднее других.