Немедленно были поставлены в известность местные органы безопасности. Контрразведка информировала Ольштын, что Врукк выехал туда, а также передала его описание, обратив внимание на фото, сделанное еще в то время, когда Конрад Врукк сидел в тюрьме за кражу, и разосланное по крупным городам страны. Ясно, что отныне Врукк путешествует не один...
В то время, когда пассажирский поезд, везущий аденауэровского агента, идет по равнинам северо-восточной части Польши, по шоссе в том же направлении мчится легковой «ситроен», на котором, кроме шофера, находится еще один человек. Мы не знаем, кто он, но имеем основания предполагать, что он спешит сесть на одной из маленьких станций в поезд, идущий в Ольштын.
Маленькое, но неожиданное происшествие! Лопается камера. Машина недвижимо стоит на шоссе, а вдали уже слышен шум приближающегося поезда. Теперь дорога каждая секунда. Шофер «ситроена» десять лет назад под бомбежкой водил грузовик на фронте под Ленино, в Советском Союзе: такой пустяк, как лопнувшая камера, его мало волнует, однако вдвоем все-таки лучше. Пассажир сбрасывает пиджак и помогает шоферу закручивать гайки на сменяемом колесе. Потом оба поспешно вскакивают в машину. В ярком свете фар все быстрее мелькают белые ограничительные камешки по обеим сторонам дороги. Машина теперь мчится вдоль железнодорожной линии и без особого труда обгоняет пассажирский поезд.
Фары выхватывают из темноты длинный палец шлагбаума. Он преграждает дальнейший путь и опускается так быстро, что шофер с огромным трудом тормозит машину в каких-нибудь десяти метрах от красно-белого столба. Пассажир и водитель в бессильной ярости смотрят, как мимо них плавно проносятся вагоны. Теперь бесконечно тянутся секунды ожидания, пока дежурный по станции приведет в движение механизм и поднимет шлагбаум. Вот перед глазами мелькает красный огонек на площадке последнего вагона...
Фары выхватывают из темноты длинный палец шлагбаума
Машина срывается с места и почти одновременно с поездом подкатывает к зданию станции. Пассажир успевает купить билет и на ходу сесть в медленно трогающийся поезд. Не спеша проходит он по коридорам, осторожно, но зорко заглядывая в каждое купе. Наконец входит в одно и садится прямо напротив Врукка, занятого оживленным разговором с попутчиками. Шпион внимательно осматривает пассажира; тот спокойно выдерживает этот взгляд, а затем достает портсигар, закуривает и углубляется в чтение журнала, который у него в руках. Через минутку Врукк наклоняется к нему и конфиденциально Шепчет »а ухо:
— Какой вы неосторожный!
— Я? — спокойно отвечает новоприбывший. — Не очень понимаю вас...
— Вы испачкались... Вот тут и тут!
Новоприбывший смотрит на указанные места и видит, что действительно неосторожно прислонился к домкрату во время недавней остановки на шоссе — брюки измазаны маслом. В течение десяти минут шпион и новоприбывший пассажир оживленно спорят на тему о лучшем способе выведения масляных пятен. Пользуясь случаем, шпион с невинным видом спрашивает попутчика, где тот так вымазался? Спрошенный отвечает, что он работает инженером.
— С утра еще оделся в дорогу, но с этим монтажом машин совсем забыл о времени и в самый последний момент прибежал на станцию... Видимо, испачкался смазкой, которой покрыли машины перед отправкой сюда...
Подготовка в Баварии научила Врукка пользоваться любой болтовней людей. Его рассуждения очень просты: «Этот субъект бежал на станцию: значит, завод где-то недалеко. Дальше: он упоминал о монтаже новых машин, следовательно, завод только строится. Измазался возле них, стало быть, там тесно, прибыло много машин, видимо, завод немаленький». Когда поезд приближается к следующей станции, Врукк смотрит в окно и читает название, выписанное на фронтоне здания. Пожалуй, никто из пассажиров не заметил, что Врукк с равнодушным видом засунул руку в карман... Теперь мы знаем, что кто-то это видел. Об этом не подозревал только сам Врукк: он думал сейчас о том, что, может быть, стоит побывать тут и подробнее осмотреть этот завод...
В Ольштыне кончается работа тех сотрудников контрразведки, которые опекали Врукка во время его путешествия. Теперь шпион идет по улицам воеводского города. Он шагает не спеша, держа под мышкой толстый портфель, и с любопытством осматривается кругом. Сотрудники Ольштынских органов безопасности видят не без удивления, что Врукк входит в большое здание из красного кирпича, которое находится на улице Независимости, 44. Тут помещается больница имени Николая Коперника. Кого ищет шпион среди людей, одетых в белое? Кого высмотрел себе посланец провокаторов массового уничтожения среди людей, миссия которых заключается в борьбе за жизнь?
Глава двадцатая Огонь и мотыльки
Контрразведка без труда устанавливает, кто именно гостеприимно устраивает у себя господина Врукка. Человека этого зовут Виктор Крогуль, а по профессии он аптекарь. Работает Крогуль на Должности заместителя завхоза больницы в Ольштыне. Его одиночество разведенного мужчины скрашивает заведующая бельевым складом Леокадия Беренд, бывший муж которой дослужился до офицерского чина в гитлеровском вермахте. Родная ее сестра живет в Западной Германии с «настоящим» американцем.
Оба — Крогуль и Беренд — охотно принимают у себя Генрика Сухановича (как вы помните, эту фамилию Врукк использовал на территории Польши). Ведь их гость является коллегой сбежавшего Гельхарда — старого «камрада» хозяина дома. Генрик Суханович действительно «король жизни»: не проходит ни одного дня, чтобы в доме на улице Независимости, 44 рекой не лилась водка. Не думайте, однако, что эти пирушки происходят в роскошных аппартаментах, устланных коврами и обставленных красивой мебелью, то есть так, как это привыкли описывать в своих «шпионских» повестях разные авторы с буйной фантазией. Журналист, идущий по следам обезвреженного шпиона, находит совершенно иные, реальные места, которые служили подлинным фоном событий 1953 года.
Шпионское гнездо помещается в маленьком двухэтажном домике, притулившемся к другим хозяйственным постройкам ольштынской больницы. Эту опустевшую квартирку сейчас занимает один из больничных врачей. Вот здесь — окошко на первом этаже! Из этого окна, выходящего на запад, шпион видел покрытые зеленью ближайшие холмы, наблюдал спокойное движение на больничном дворе. Другие обитатели дома даже не подозревали, что собой представляет статный молодой гость «семейства» Крогуль. Когда эти жильцы — санитарка, уборщица и кладовщик — работали и добывали себе средства к жизни, их сосед Виктор Крогуль стал открывать для себя совсем иные жизненные перспективы. «Что такое серенькое существование больничного служащего по сравнению с карьерой аденауэровского агента? — думал Крогуль. — Конечно, ничто». Разумеется, вербовка Крогуля произошла не сразу. Сначала обе стороны — вербующий и вербуемый — должны были найти «общий язык».
Генек — как вскоре стала звать гостя Леокадия Беренд—для начала сказал, что ему нужна чистая рубашка. Сердобольная вдова посылает сыночка за покупкой. Когда гость переодевается, женщина замечает у него подмышкой кусок приклеенного пластыря. С состраданием Леокадия Беренд спрашивает о происхождении раны. Генек сразу вырастает в ее глазах, когда она узнает, что он был солдатом личной гвардии самого «фюрера» и что не раз пытался снять «памятную» татуировку.
С этого дня Врукк перестает стесняться своих гостеприимных хозяев. Он отправляется вместе с ними на прогулку в окрестности Ольштына, где как раз в это время проходят осенние маневры войск. Там Врукк уже не забавляется слепой возней в карманах, а вытаскивает на свет божий свои картонные квадратики и чертит схемы без всякого стеснения. Когда все трое идут через лес, на их пути оказывается большой летний лагерь. Часовой приказывает им отойти, и «мирно» прогуливающиеся граждане поворачивают обратно. Но па следующий день Врукк снова приходит сюда, чтобы... собирать грибы. По возвращении в Ольштын агент садится на кухне и, пока дородная пани Леокадия готовит ужин, тайнописью пишет свои рапорты, приправляя их для вкуса (господина Кайзера) интересными, но надуманными подробностями...