— Да, Запретная линия… Думаете, многих она остановит?
— Не знаю, — честно сказала Гермиона. — Все равно участвовать в Турнире таким как мы опасно. Наших знаний за четыре курса может и не хватить…
— Гарри, — мягко проговорила Таня, прерывая ее, — мне пора…
Гарри совершено по-детски недовольно надул губы:
— Пока, сестренка…
Таня, хихикнув, быстро чмокнула его в щеку и побежала догонять своих, остальных.
— Забавные у вас отношения, — заметила со смешком Гермиона. — Вы друг друга очень и очень любите…
— Мы с детства друг друга очень ценим, Герм. Я ее защищал от дяди, а она меня — и кормила, воруя из холодильника и кухни еду, и, когда надо, приводила в порядок — замазывала и закрывала раны и синяки от драк. Мы действительно родные брат и сестра, через мужскую ветку Поттеров. Джеймс Поттер и Леопольд Гроттер — были друг другу братьями.
— Ого, а как же она тогда попала в российскую школу магии, а ты — сюда?
— Ее родители заключили со школой магический контракт на обучение, и его нельзя было нарушить. За ней прилетели из школы и забрали раньше, чем я оказался здесь, на год раньше. А потом, в свою очередь, мои родители тоже заключили контракт с Хогвартсом. Со смертью наших родителей контракты стали действовать, и я, в итоге, учусь здесь, а она — там, в Тибидохсе…
— Вот как, — задумчиво проговорила Гермиона.
***
Гарри с Таней все дни до объявления участников волшебного Турнира почти не разлучались. Она терпеливо ждала его после каждого занятия, он, в свою очередь, рассказывал и показывал школу и окрестности. Они разговаривали исключительно по-русски, чтобы никто, на всякий случай, не мог их подслушать.
Друзья отнеслись к этому с пониманием, и не ставили условий или препятствий к этому общению.
Таня, вслушиваясь в голос своего брата, рассматривала замерзающее хогвартское озеро, и иногда спрашивала его о его друзьях и о школе с преподавателями, рассказывая в свою очередь о своих, и о Тибидохсе. Гарри понравилось описание острова Буяна и моря вокруг, и он, когда-нибудь, сам для себя, твердо решил побывать на нем хоть раз. Зашел разговор и о более личных вещах.
— У тебя девушка есть? — хитро улыбнувшись спросила Татьяна брата. Тот отрицательно покачал головой:
— Я и не думал еще… гулять как-то…
— Известность — это еще не все… — толкнула она его плечом в плечо. Гарри звонко рассмеялся, но не стал ей говорить, что она в точности повторила слова наименее «любимого» преподавателя в Хогвартсе.
— А ты?
— А я… Все сложно, честно, — вздохнула она, на миг закрыв глаз, и ясно представляя себе, за закрытыми веками, Глеба Бейбарсова и Ваньку Валялкина. — Никак не могу выбрать…
— Как это — выбрать? — спросил Гарри непонимающе. — Разве любовь — это не спонтанное чувство? Разве можно заставить себя полюбить того, кого ты не любишь или ненавидишь?
— Я не знаю, — ответила ему так Таня, — за мной ухаживают двое, и я не могу выбрать, кто действительно мне дорог, и кто любит меня…
— А ты? Кого любишь ты? — спросил он требовательно.
— Мое сердце молчит при взгляде на обоих. Я абсолютно нечего к ним не чувствую. — Тяжело вздыхает девушка.
— Так зачем ты тогда обоих держишь? Скажи им просто… — начал было говорить Гарри.
-… что я их не люблю? — вопросом на вопрос ответила Татьяна. — Но как? Глеб очень настойчивый и, к тому же, опасный, а Ваня… Ваня… Я боюсь разрушить дружбу между нами.
— Тебе все равно придется это сделать, объяснить это им. Не считай меня экспертом в области отношений, но лучше бы тебе сейчас разорвать обе нити, пока ты между ними не запуталась как в паучьих сетях… Дальше — будет только хуже…
Девушка, поддалась слабости и прилегла к нему на плечо головой:
— Ты такой хороший… Я знаю, что ты прав. — Ее зеленые глаза посмотрели в такие же зеленые, но за стеклами очков. — Я тебе очень благодарна — за советы и наставления. Ты действительно мой брат…
Гарри довольно зажмурился как кот, чувствуя в глубине души радость от ее похвалы. Он сам давно понял, что к своей сестре испытывает отнюдь не просто дружеские чувства, и даже не семейные узы тут были виной…
— Пошли на пир, — сказал парень. — А то все пропустим…
Они оба поднялись со скамейки, где и сидели вместе почти с самого обеда.
***
После того, как был выбран Виктор Крам, директор, искренне полагая, что все, все чемпионы выбраны, начал произносить было речь, но осекся…
Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.
Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал обгорелый кусочек пергамента:
— «Гарри Поттер».
Что-то с грохотом упало на стол, заставив всех окружающих вздрогнуть. Это Татьяна Гроттер уронила свой кубок с соком на стол и в упор уставилась на белого как бумага, испуганного и ничего не понимающего, Гарри Джеймса Поттера…
========== Выбор. ==========
—… Гарри, Седрик, советую вам сейчас же идти к себе, — улыбнулся Дамблдор своим чемпионам. — Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Пуффендуй горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение…
Парень и понять не мог, что это не сон. Его имя взаправду вылетело из Кубка, и он является первым в истории Четвертым чемпионом…
***
Никто в школе не верил, что Гарри не бросал свое имя в Кубок. Гарри не менее тысячу раз говорил о том, что не писал свое имя на клочке пергамента; что не приближался к Кубку, совсем и не просил старшекурсников кинуть туда его имя. Юноша искал везде, где может сам, хотя бы толику понимания, искру сочувствия…
Но не находил.
Праздник в гостиной Гриффиндора был в самом разгаре. Никто не замечал, что у «героя» нет настроения веселиться. Ли Джордан где-то раскопал гриффиндорское знамя и обмотал им Гарри наподобие мантии. Никак от них всех и не вырвешься: «Гарри, выпей еще пива, на тебе чипсы, арахис…», «Гарри, как тебе это удалось… как ты обманул запретную линию?»…
Ему так сейчас нужны Рон с Гермионой, единственные здравомыслящие люди. В гостиной их не было. Наконец Гарри удалось выскочить на площадку, и он помчался в спальню.
Слава богу, Рон находился в общей спальной комнате один. Лежит на кровати до сих пор одетый и задумчиво смотрит вверх.
— Где ты был? — захлопнув за собою дверь, спросил Гарри.
— Это ты? Привет, — сказал Рон, слишком натянуто улыбнувшись.
Гарри совсем позабыл, что на нем все еще намотано гриффиндорское знамя, подарок Ли Джордана. Юноша стал спешно стягивать его, не тут-то было. А Рон все так же лежал бревном в своей постели и безразлично смотрел на мучения друга. Кое-как справившись с алым с золотом полотнищем, Гарри зашвырнул знамя в самый темный угол.
— Поздравляю тебя, — сказал Рон.
— Поздравляешь? С чем? — глянул на него Гарри. Улыбка похожа оскал или на гримасу. Что-то с Роном сейчас совсем не так!
— Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку?
— Мантии-невидимке линию не обмануть. Я не подходил к Кубку! Я все это время был со своей сестрой Таней!
— Понимаю. — Сладко отозвался Рон. — Ты это с ней и провернул. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоем умещаемся…
— Послушай, Рон. — Гарри начал уже терять терпение. Ситуация ему нравилась все меньше и меньше. — Я вообще не подходил к Кубку. Я был с сестрой! Кто-то другой бросил в него мое имя.
Брови у Рона поползли наверх. Он явно ему не поверил.