Я отрываю взгляд от сцены, оттаскиваю девочку в сторону и иду по улице. Ее слабые попытки вырваться из моей хватки были бы комичны, если бы не невеселая ситуация, в которой мы оказались.
Она жутко тихая для ребенка, которого тащат на смерть. Большинство Обыкновенных уже кричат, умоляют и выторговывают себе жизнь. Но ее борьба безмолвна, ее взгляд пронзителен. Я не свожу глаз с пустых переулков, по которым мы движемся, размышляя о том, насколько привычным должно быть умение скрывать все, что есть, чтобы спрятать свои эмоции, даже находясь перед лицом смерти.
Я направляю нас по тенистой аллее, еще не тронутой слабым солнечным светом, начинающим окрашивать королевство в золотистый цвет. Обыкновенная — Эбигейл — извивается, в десятый раз пытаясь вывернуться из моей хватки. Я смотрю на нее сверху вниз, и в моем голосе звучит забава: — Ты настойчивая, маленькая, не так ли?
Она хмыкает, отчего ее огненные волосы мелькают вокруг лица, а затем наносит сильный удар ногой по моей голени. Я был бы впечатлен ее формой, если бы не мое растущее разочарование. Я опускаюсь перед ней на корточки, чтобы ее зеленые от гнева глаза встретились с моими. Только когда она поднимает ногу, чтобы еще раз замахнуться на меня, я тихо говорю: — На твоем месте я бы этого не делал.
Она моргает, и как раз в тот момент, когда я думаю, что она вняла моему предупреждению, она топает мне на ногу, прежде чем безуспешно попытаться вырвать свою руку из моей хватки. А потом она визжит, молотит руками в попытке убежать от меня.
— Ладно, что ж, мы не можем этого допустить. — Я достаю нож из ботинка и бормочу: — Ты не собираешься облегчать мне задачу.
При виде кинжала она сглатывает, внезапно замирая. — Просто воткни это мне в сердце, — выпаливает она, не сводя глаз с ножа, голосом нежным, каким может быть только у ребенка. — Я слышала, мама говорила, что так быстрее.
— А сейчас? — тихо спрашиваю я. — Есть и другие быстрые способы, ты же знаешь.
И я знаю их все до единого.
Я вижу, как она вздрагивает, когда я приближаю лезвие к ней, как расширяются ее глаза, когда она наконец позволяет себе почувствовать ужас, который так отчаянно пыталась скрыть. Затем она делает глубокий вдох, похожий на согласие, и зажмуривает глаза, чтобы не видеть перед собой морду монстра.
Кинжал режет, режет легко.
Девочка…
Эбигейл.
…прерывисто вздыхает.
Через мгновение она открывает слезящийся зеленый глаз. Моргает, когда путы соскальзывают с ее запястий и падают к ее ногам. Ее взгляд перебегает с ее невредимого сердца на мое лицо, а затем останавливается на кинжале в моей руке. — Разве ты не собираешься всадить его мне в сердце?
Мои губы дергаются. — Слушай внимательно, Эбигейл. Я разрезал твои путы, и теперь ты должна оказать мне ответную услугу. Мне нужно, чтобы ты молчала и не сопротивлялась. ЭбигейлЯ внимательно изучаю ее лицо, прежде чем добавить: — Понятно?
Не дожидаясь ответа, я снова начинаю вести нас по улицам и переулкам. Видимо, она поняла меня достаточно хорошо, потому что теперь идет молча, не делая никаких движений, чтобы вырваться из моей хватки.
Когда Скорчи появляются в поле зрения, двое Имперцев, стоящих на его краю, тоже не обращают на них внимания. Они не обращают внимания на семью, за которой они должны были наблюдать, и уходят в пустыню, теперь размытые фигуры усеивают песок. Я выглядываю из-за стены переулка и наблюдаю, как Имперцы ведут праздный разговор. Вскоре они пожимают плечами и, крутанувшись на пятках, отправляются обратно по улице.
Типично.
Я рассчитывал на предсказуемую лень стражников и их неспособность довести дело до конца. И я не хотел, чтобы изгнанную семью провели по улицам, как это обычно бывает, потому что тогда у меня будет толпа свидетелей моего предательства.
Когда они прошли мимо нас, мы выскользнули на улицу и направились к песку. Семья далеко впереди, и поскольку я сам чувствую себя довольно лениво, я протягиваю руку, чтобы ухватиться за одну из способностей Имперца к вспышкам. Скоро он выйдет из зоны моей досягаемости, поэтому я поспешно подхватываю девочку и мчусь в пустыню.
Мы уже почти добрались до семьи, когда из-за расстояния способность Флэша ускользнула от меня. Натан вздрагивает от звука, который мы издаем позади него, и поворачивается, глядя на Эбигейл в моих руках.
Лейла бежит к нам и в считанные мгновения заключает девочку в свои объятия, а вся семья окружает их. Они всхлипывают, когда я отхожу в сторону, переставляя ноги на песке, который начал набиваться в мои ботинки.