— Знаешь, — мягко говорит он, возвращая цветок мне на голову, — тебе это тоже идет.
Я делаю глубокий вдох и заставляю себя улыбнуться. — Я могу сказать то же самое о тебе, — говорю я, указывая на его светлые волосы, усыпанные лепестками. Он возвращает мне ухмылку, проводя рукой по волосам, не делая ничего, чтобы избавить их от цветов, создающих корону на его голове.
— Ну, теперь мы подходим друг другу, — просто говорит он, внимательно глядя на меня. Я отворачиваюсь, все еще чувствуя его взгляд, блуждающий по моему лицу, и изо всех сил стараюсь выглядеть спокойной и собранной.
— Ты выглядишь… — Он делает паузу, пытаясь подобрать подходящее слово. — Тревожной.
Вот вам и спокойствие и собранность.
Я быстро улыбаюсь ему, не поднимая глаз. — Что ж, будем надеяться, что беспокойство мне тоже подходит.
— Ты нервничаешь из-за интервью или из-за чего-то другого? — Его слова мягкие, любопытные.
Заботливые.
Мой взгляд скользит по его глазам и быстро отводится, когда глаза короля смотрят на меня. — Только интервью и возможности того, что я выставлю себя на посмешище.
— С тобой все будет в порядке. Особенно после твоего… инцидента с моим братом в Луте. — Он одаривает меня своей очаровательной ухмылкой. — Ты знаешь, что люди все еще говорят о тебе.
Я уже собираюсь ответить, как вдруг мое лицо заливает солнечный свет. Я и не заметила, как туннель из деревьев закончился, и я стала быстро моргать от слепящего света.
Но солнце исчезло так же быстро, как и появилось. Группа затихает, когда мы входим в тень, отбрасываемую чашей. Мы пробираемся в один из множества больших цементных туннелей, ведущих на арену, наши шаги гулко отдаются от холодных каменных стен, пока мы не оказываемся на самом нижнем уровне стадиона.
Моя голова вертится туда-сюда, глаза расширены, и я вижу все это. По всему периметру овальной арены расположены десятки широких рядов бетонных скамеек, которые поднимаются вверх по бокам чаши. Мой взгляд скользит по толстому стеклу, закрывающему каждую секцию трибун.
Нет, не стеклу.
Немому.
Я лишь мельком узнала о редком материале, изобретенном Учеными, не говоря уже о том, что видела его сама. Слишком сложным для моего понимания способом этот стеклянный аналог не позволяет Элитным на трибунах использовать свои силы, чтобы не мешать Испытаниям.
Я отвожу глаза от странного явления и продолжаю осматривать Чашу широким взглядом. Хотя мы стоим на уровне земли у нижнего ряда скамеек, под нами простирается посыпанная песком арена. Я подхожу к толстым металлическим перилам на краю дорожки и смотрю вниз. До засыпанного песком пола арены под нами — не более пятнадцати футов.
Яма.
Именно здесь будут проходить Испытания, за которыми с трибун наблюдают сотни ильинцев.
Имперцы начинают вести нас по дорожке, пока мы не останавливаемся возле широкой комнаты, выходящей на дорожку и окруженной толстым стеклом. Заглянув внутрь, я вижу три больших и роскошных кресла, стоящих на полу из полированного дерева и так не гармонирующих с серым холодным бетоном, покрывающим остальную часть Чаши.
Ложа короля.
Значит, именно здесь он удобно расположится и будет наблюдать за нашей смертью.
К моему удивлению, Имперцы начинают заталкивать нас в стеклянную комнату одного за другим. Мы все выстраиваемся в линию и смотрим, как Кай идет в дальний угол. Я поворачиваю шею, чтобы увидеть, как он поднимает с пола скрытую защелку, распахивает дверь-ловушку и легко спрыгивает вниз.
Рука на моем плече подталкивает меня вперед.
Куда мы идем?
Я прохожу через душную комнату и направляюсь к отверстию в полу, которое меня ожидает. Помещение под ним погружено в тень, поэтому невозможно понять, насколько глубоко провалился пол.
Я вздыхаю и шагаю с края в темноту.
Ноги ударяются о землю с мягким стуком. Прикинув, что падение составляет около семи футов, я поблагодарила, что земля под моими сандалиями мягкая. Но, несмотря на то, что под ногами у меня сдвинутый коврик, а колени согнуты, чтобы смягчить удар от падения, я не могу удержаться и натыкаюсь на что-то твердое.
Нет, не на что-то. На кого-то.
Сильные руки обхватывают меня, прежде чем я успеваю почувствовать гулкий смех, исходящий от широкой груди, в которую я врезалась. Большие руки крепко лежат на моих бедрах, и когда мои глаза привыкают к темноте, я могу различить знакомую кривую ухмылку на губах Кая, когда он смотрит на меня сверху вниз.