— Я же могла предать тебя, — тихо признается София. — Могла сдать царевичу Георгию, кто такой Грозовой дьявол. Мы пили позавчера кофе вместе, вот.
Внимательно смотрю как на нее. Усмешка сама собой расползается на моих губах.
— Ты думала, как смогла бы спокойно заснуть после того, как предала бы меня?
— Думала, — неуверенно.
— Ну и как? — нет, правда, интересно.
— Никак, — пищит она, опустив голову.
Не удерживаюсь и пропускаю прядь ее серебристых волос между пальцами. При их движении солнце разукрашивает локоны красивым блеском.
— Вот и ответ. Ну что, едем?
— Прямо сейчас? — испуганный взгляд.
— А чего тянуть? — подхватив за талию, вывожу ее в коридор. Подмигиваю: — Или ты уже передумала беременеть?
Наслаждаюсь ситуацией. Сколько София терроризировала меня покушениями на мои гены. Теперь моя очередь ее подкалывать.
Княжна поджимает губы.
— Итальянцы не зря прозвали тебя дьяволом, Перун, — бурчит София, прижимаясь ко мне пышной грудью.
У лестницы вспоминаем о субординации и расцепляемся. Вовремя — мимо громыхает безопасник Минаев, свирепый как танотавр. Фу-ух, чуть не спалились.
В машине София громко распоряжается, взяв меня за руку.
— Вези нас к алтарю, Ефрем. Как можно скорее.
Обернувшись, водитель бросает странный взгляд на наши сплетенные пальцы.
— Ух…Поздравляю, Ваше Сиятельство! В Царицынский храм хотите? Или в Измайловский?
— Что? О чем ты?
— Ну, самые красивые храмы Дажьбога в Измайлово и Царицыно.
— С чего ты вообще о Дажьбоге подумал?
— Так свадебный алтарь же в его храме.
— К родовому алтарю вези, дубина! В смысле — домой! — щеки Софии розовеют, глаза поблескивают, даже темные круги под ними словно исчезают.
— А-а…простите, — Ефрем спешно заводит двигатель.
Едем, в голове поток мыслей. Вряд ли София повезла бы меня к Осколку тайком от отца, не будь одурманена потерей шанса родить великого демоника. Да, использую чувства княжны, самому неприятно, но, блин, придется ей потерпеть дискомфорт. Тем более она уже все поняла и даже не злится, потому что сама та еще манипуляторша. Боюсь представить, скольких мужиков она превратила в свои игрушки, используя взрывную сексуальность как секретное оружие.
«Это игра! Демоник Перун тоже играет слабостями людей!»
София ощущает жжение азарта в груди. Дотошным взглядом она изучает задумчивое лицо полубога, ищет намеки на его истинные мотивы.
До этого княжна считала, что Перун всегда действует подобно тарану, грубым натиском разбивает крепостные врата чужой воли. Так было в Страшном мире. Но жизнь среди дворян вынудила его подстраиваться, искать лазейки в местном этикете и культуре поведения. Так Перун подловил Березовского на его случайно брошенном слове. Так выбил покровительство барона Аксюка в деле Хромовых. Теперь так же и саму княжну захлестнул кандалами за порабощенное сердце.
София глубоко вздыхает. О нет, она не в обиде. Люди меняются. Ей даже больше нравится такой Перун — подобный ей игрок, гибкий, ловкий и бескомпромиссный. Что ж, сыграем, дорогой. Княжна совсем не против, ведь ставка — их ребенок, их будущее.
Спускаемся в подвал виллы. Узкая каменная лестница приводит нас в облицованный мрамором алтарный зал-галерею. Света вокруг так много, что и не скажешь, что мы глубоко под землей, намного ниже каменной кладки фундамента.
На белом мраморном постаменте лежит мокрый багровый камень размером с бычью голову. Едва взглянув на булыжник «глазами Жамбы», меня накрывают воспоминания. Неприятные воспоминания, мягко говоря.
В Страшном мире я уже сталкивался с подобным. Камень был чуть другим, побольше и почти черным. Но мертвый гранит пропитывала схожая обжигающая энергия. Только весь нюанс в том, что тот метеорит был жертвенником.
Группа фанатиков пыталась совершить у темного камня кровавый ритуал. Дело было в полузачищенных кротосовских катакомбах. Я бродил по отсыревшим пещерам с целью поживиться случайной демонятиной, когда услышал крики. Звуки привели меня к бойне. Слишком поздно привели. Десять детей уже умертвили, выпустив им кровь — их странные опустошенные тела напоминали мумий. В живых осталась только одна девушка. Ее — раздетую догола, плачущую — крепко держали четверо фанатиков в рясах. Пятый же вознес кинжал к неровному потолку. Узкий бледно-желтый клинок сверкнул в свете чадящих факелов. Девушке оставалось недолго.