— Лицо? Вы хотите увидеть мое лицо? — гулко шагая по каменному полу, приближаюсь к командирам. Почувствовав нервозность от моего взгляда, они отшатываются. Вид поляниц в кошмарной броне за моей спиной нисколько не спасает им нервы. — Раз это приказ, я подчиняюсь.
Полисплав освобождает голову, следом расстегиваю ремешки маски. Кевларовая пластина падает на пол и грохоча откатывается в сторону.
Все — командиры, их адъютанты, роты Мечей — дружно ахают.
— Ребенок!
— Пацан совсем!
— У меня сын-гимназист старше!
— Какой милый! — не выдерживает дородная женщина генерал.
Генерал-майор Совок в охренении дергает себя за бакенбарды:
— И весь командирский состав только что трясся перед этим мальцом?! — его обрывает грозный взгляд князя. — Простите, но… Ваше Высочество, вы были в курсе этого?
Главнокомандующий отмалчивается. Ситуация вышла из-под его контроля. Ему ни в коем случае нельзя было разрешать мне снимать маску. Но Гоша навел интриги, и князь невольно подумал, а вдруг я правда зверь невиданный.
— Подождите! — вскрикивает генерал Скобеев и обращает взгляд на Аяно. — Подполковник Кимура, это правда?! Лучший ваш коммандос, рейнджер, зачистивший предгорья от моджахедов, ратник славянской армии — подросток? Несовершеннолетний?
— Правда, — голос японки ломается. Она не может оторвать взгляда от моего лица, даже розовый ротик распахнула.
— Это правда, — нехотя подтверждает Николай. — Я запросил досье на Перуна сразу, как мы заподозрили его в шпионаже.
— Сынок, ты здесь по своей воле? — у генеральши невовремя проснулся материнский инстинкт. — Родители знают, где ты?
— Не поддавайтесь этой мимишной мордашке! — взрывается Гоша. — Откуда вы знаете, что она не иллюзия?
Страшное рычание вырывается из моих юношеских губок:
— Я прячу лицо, потому что мне нет и семнадцати, кретин. Моя служба засекречена. Я должен сейчас делать домашку, а не отвечать на тупые обвинения. А вот теперь, благодаря тебе, благочестивого императора засыплют обвинениями в эксплуатации детей на войне. Хорошую подлянку ты отцу подстроил. Молодец.
Гоша аж бледнеет. Правда, испугался? Ох, паря, поджопник бати не самая страшная твоя проблема. До него еще дожить надо. А шансы у тебя уже даже не нулевые, а пробили минусовой предел.
— Доказательства, — выплевываю я князю.
И седобородый Николай вдруг понимает. Вижу по глазам, по брошенному на царевичу взгляду. Понимает, что его племяннику придет сейчас конец. Потому что если я окажусь никакой не шпион, то доказательства Гоши полная лажа. И крыса как раз он. А меня его гон разозлит больше всех, и никто в этом зале не остановит мальца с милой моськой и железными кулаками.
— Это он? — только спрашиваю, кивнув на начинающего подозревать неладное Гошу. — Он их вам дал?
— Поручик, — князь пытается взять вожжи надо мной. — Мы еще не убедились в твоей невиновности. Твой отказ сдаться только усугубля…
— ЭТО. ОН?
— Да-а, — прежде чем спохватиться, блеет Николай.
— Дядя?! — в ужасе визжит Гоша. Доперло, что отцовский пендель вообще не беда. Тут сейчас живым бы выбраться.
Я усмехаюсь. Жутенько так. Даже воспылавшая ко мне материнской заботой генерльша вздрагивает. А поляницы за моей спиной хихикают.
— Допрыгался, царенок, — качает рогом Вика.
— Кое-кому сейчас прилетит, — Белоснежка потирает друг о друга «мохнатки».
Волчий оскал Кали чуть не разрезает шлем на две половины.
— Я хочу это видеть.
— Пускай помучается, — даже Алла щелкает клювом в предвкушении. — За наши страхи.
Всё прошло, как и планировал. Еще с долины Кирзу я был убежден в существовании крысы. Дезинформация насчет запрятавшегося в катакомбах шаха, ловушка одновременно для «зорь» и меня… Подозревал, конечно, еще раньше. Но именно после Кирзу изо всех сил старался вести себя странно. Постоянная маска на лице, игры с Аяно, поцелуй с ней в демонском обличье…Когда крыса засветилась бы, она обязательно подставила бы меня. Даже если лично я не интересовал бы ее как цель. Просто своим поведением я идеально подставлялся. И вот Гоша спалился по-полной!
— Вы хотели увидеть на моем месте демона? — оглядываю я генералов. — Вы его увидите.
Астральный эмулятор воскресает за секунды. Признаки его работы не заставляют ждать: чернеет кожа, разрезает ее поверхность угловатая вязь золота, щерятся из-под губ акульи клыки.
Мечеть превращается в круговорот вопящих лиц. Рев людей — ужас и ненависть. Но прежде, чем Мечи отходят от шока, раскрывшиеся за спиной крылья уносят меня к командирам. Мимо проносится заостренная каменная глыба. Уклон, хвать за глотку орущего Гошу: