Конечно, гарнизон в школе в приоритете. Танк и на потом можно было оставить, но из окон многоэтажки раздались женские крики и мужской хохот. А еще рыдания: «Оставьте мою дочь в покое, мерзавцы!» не оставили сомнений в происходящем. Изменники решили вкусить власти над заложниками.
Оставив Крокодила с Викой доламывать танк, с остальными поляницами влетаем в окна квартир. Брызжут осколки на потоптанный ламинат. Оглядываюсь. Так, десятки заложников — несколько привязаны к стульям поближе к окнам, остальные сидят на полу у стены, — а также семь боевиков. Пять с автоматами караулят горожан. Двое растянули на тахте в углу девушку. Длинные каштановые волосы ниспадают с дивана на грязный пол, бледное личико заплакано, блузка порвана, оголив кружевной лифчик.
— Мочите, — коротко командую.
Кали тут же вспарывает глотку первому автоматчику. Белоснежка пускает в ход «мохнатки», и восемь черных лап бьют по лицам изменников, а летящие следом железные перья Аллы вонзаются им в глотки. Двое насильников бросают свою жертву и нападают на меня. Сверкают в кулаках желтые лезвия. Давненько я не видел мортидо-ножей. Боевики наносят удары одновременно. Первый целится в бедро, рассчитывая перерубить полисплав и мышцы. Второй выстреливает коварным уколом в грудь.
Включаю Холодец, и атаки сразу замедляют скорость.
Хватает сделать полшага назад и сойти с линии ударов. Разворачиваюсь плечами перпендикулярно к нападающим и потягиваюсь Когтями к шее левого боевика. Мимолетное касание — и он труп. Второму британцу резким взмахом мильфиновго щупальца подрубаю сухожилия под коленом сзади. Боевик падает, нож с грохотом укатывается под стулья заложников.
Девушка на тахте свернулась калачиком, прикрыв руками порванную блузку, и плачет:
— Сенкью, сенкью…
Сверкают бледные ягодицы под задранной юбкой. Быстрым движением поправляю симпатичной англичанке подол и отворачиваюсь к стонущему боевику:
— Сдурели? Это же твой народ. Англичане, как и ты.
— Я с Уэльса. Кельт, — шипит сквозь стиснутые зубы бриташка. — Ненавижу англосаксов. Пусть горят в аду.
— Пусть. Покажи дорогу.
Ударом ботинка ломаю насильнику шею.
Возвращаюсь к поляницам. Когда прохожу мимо тахты, бывшая жертва, бросив прикрывать лифчик, пытается ухватить меня за броню, но свирепый взгляд Кали останавливает ее руку на полпути. Англичанка бледнеет и отодвигается. Наверняка, всё поняла. Ведь округлые вытачки на грудной кирасе Кали не вызывают сомнения — в броне именно девушка, и очень ревнивая и опасная, вон как багровые глаза сверкают.
С Белоснежкой, Аллой и Кали выходим наружу. Вика и Крокодил нехило разошлись. От танка осталась только груда мятого металла, да четверо трупов — экипаж машины. Ну и нечего было у многоэтажки парковаться.
— Бегом к школе, — командую. — Мы хорошо пошумели, теперь придется пробиваться с боем.
Срываемся в быстрый темп. Алла выравнивается со мной, при каждом шаге за спиной княжны звякают металлические крылья.
— Бес, — тихо говорит Леди Горгулья. — Тот боевик сказал, что он кельт с Уэльса, поэтому может…насиловать англичанок. Как же так? Ведь они живут на одном острове, в одном королевстве! Разве он не понимал, что творит ужасное?
— Не бери в голову, Ал. Мерзавцы всегда найдут оправдание сделать плохо своему ближнему. Причем, именно ближнему. Им просто хочется навредить людям рядом, потому и отмазки никудышные.
— Понятно, — качает клювом княжна. — Теперь даже как-то легче мочить этих сволочей.
— То-то же.
За минуту добегаем до симпатичного здания. Три школьных корпуса стоят посреди зеленого парка. Идиллию портит дальнобойная артиллерия прямо в школьном дворе. Огромный бронированный грузовик прижался плотно к центральному корпусу. Станок с шестью ракетами поднят в небо в сторону аэродрома. Вот он — реактивный «Химас» на колесах.
— Кожеголовый, Вика, зачистите двор, — эта парочка хорошо потоптала танк, так что пускай и здесь приберутся. — Только грузовик не вздумайте громить.
— Обижаешь, Бес, — дуется Леди Носорог. — Это понятно.
— Аднака, дась? — хлопает глазами Али. — А чегось?
Вика чуть не делает фейспалм, но удерживается, — видимо, рог мешает.
— Там ракеты — подорветесь, аднака, — Кали откровенно угорает.
— Огось, — Крокодил обескуражен, — Ну лада, грузовичка не таптать, как танчика. Вику, ясни? Тама ракита. А ракита — это баха-баха.
— Ага, — закатывает багровые глаза Вика.