К а р т а ш о в. Все? А вы там в какой роли выступаете?
А р к а д и й. Военнопленный.
К а р т а ш о в. А точнее? Военнопленным таких поручений не дают.
А р к а д и й. Заставили. У меня там сынишка заложником. Позавчера нас загнали в балку.
К а р т а ш о в. Куда?
А р к а д и й. В балку. Концлагерь в балке, за песчаным холмом. Понатыкано по всей балке колышков с номерами, указателей — негде плюнуть, дорожки расчищены и песком посыпаны — под линеечку, а вокруг колючая проволока и автоматчики. Вдруг слышу: «Папа!»… Смотрю — Андрейка, сын. «Как попал?» — спрашиваю. «Поймали, я к тебе ехал, папа». — «Ну, коли, говорю, ко мне, то все правильно». Короче, сбежал казак от родной тетушки и, недолго думаючи, махнул в Крым воевать. Вот и повоевал.
К а р т а ш о в. Сколько лет сыну?
А р к а д и й. Двенадцать. Герфорд поклялся, что повесит его, если я не принесу от вас ответ.
К а р т а ш о в. Ответа не будет.
А р к а д и й. Ответ не ответ, но хоть два слова… ради мальчишки… Спасите его!..
Пауза.
К а р т а ш о в. Затрудняюсь. Никогда не приходилось отвечать на такие письма. Что бы вы на моем месте ответили?
А р к а д и й. Почем же мне знать? Мое дело — отнести, а что будет в конверте, это меня не касается.
К а р т а ш о в. То-то, а писать должен я. Так вот пишите сами. (Протягивает Аркадию записную книжку.)
А р к а д и й. Я? (Помолчав.) Может, ребята напишут?
К а р т а ш о в. С какой стати? У вас сын там, у меня жена, а у ребят все дома. Пишите.
А р к а д и й (не сразу). Придется. (Берет записную книжку и карандаш.) Вот уж кто не мастак писать письма, так это я, да и лень. Вечные неприятности с домашними из-за этих писем. Хорошо тому, у кого секретарь. А что писать-то?
К а р т а ш о в. Вот и я думаю, что писать.
А р к а д и й. Мне бы сесть. Можно? (Опускается на землю.) Две ночи глаз не смыкал, из сил выбился. Хорошо… без подстилки, сухо. А с подстилкой худо: она мокрая, солома-то преет, испарения… (Дремлет.)
Карташов берет у него из рук записную книжку.
(Очнулся.) Посижу чуток да и пойду обратно.
К а р т а ш о в. На подстилку? Могу предложить вам тюфяк.
А р к а д и й. Тюфяк? (Тоном шутки.) Можно и тюфяк, если нет перины. Сюда принесут? (Встает.)
К а р т а ш о в. Зачем же сюда, пойдите в укрытие, тут два шага. Прошу.
А р к а д и й (не сразу). Обо мне тут, вижу, заботятся.
Карташов и Аркадий уходят. Доносится голос Бережного.
Он поет:
Подходят Б е р е ж н о й и К а т ю ш а.
Б е р е ж н о й. Эх, ночь хороша — помирать не надо. В такую ночь пасти бы лошадей или скирдовать снопы. Смотри, смотри, комета!
К а т ю ш а. Это метеор.
Б е р е ж н о й. Поймать бы его на лету и остудить в море. Устала или хандришь?
К а т ю ш а (не сразу). Хандрю.
Б е р е ж н о й. Идем побродим. Как рукой снимет.
К а т ю ш а. Поздно.
Б е р е ж н о й. Вечно у вас отговорки: поздно, рано, пурга, метель, дождь, насморк. Да по мне хоть холера, если я люблю…
К а т ю ш а. Тише… Не кричи…
Б е р е ж н о й (горячо, но тихо). Но ведь это правда… Совсем голову потерял, а ты — ноль внимания. Ты хоть скажи: да или нет?.. Ну хоть кивни.
К а т ю ш а. Нет.
Пауза.
Б е р е ж н о й. Я знаю, ты любишь капитана и воображаешь, что никто этого не замечает. За ним бы ты пошла в огонь и в воду, да, на твою беду, он женат. Ну чем я хуже капитана? Ростом, что ль, не вышел, характер плох или нос картошкой?
Идет А р к а д и й. Его конвоирует т р е т и й к р а с н о ф л о т е ц.
Т р е т и й к р а с н о ф л о т е ц. Полундра!
Б е р е ж н о й (приглядывается к Аркадию). Незнакомая личность.
Т р е т и й к р а с н о ф л о т е ц. Стой!
Аркадий останавливается.