А р к а д и й. Отступление?
К а р т а ш о в. Отход.
А р к а д и й. Все равно, но, я вижу, вы не собираетесь или вас не касается?
К а р т а ш о в. Не касается.
А р к а д и й. Не было команды?
К а р т а ш о в. Настоящий солдат команды не ждет. Настоящим солдатом командует совесть! (Помолчав.) На нас положились двадцать тысяч человек. Выстоим — гарнизон города отойдет. Не выстоим — все пойдут ко дну.
Пауза.
А р к а д и й. Вы зачем мне это сообщаете?
К а р т а ш о в. Чтоб вы знали. Ваша дочь с нами, да и вы, в силу обстоятельств, тут. Волей-неволей придется дать вам оружие.
А р к а д и й. Оружие возьму: почему не взять оружия, если дают. А то дочь скажет: ты арестант. Нет, скажу, я боец.
К а р т а ш о в. Звание это нужно еще заслужить, — может быть, ценою жизни, говорю вам сразу.
Пауза.
А р к а д и й. Одним словом, или тюрьма, или геройская смерть. Но я не герой, я обыкновенный человек. Геройская смерть красна только в книгах. Героям ставят высокие обелиски, памятники льют из бронзы, а герой лежит в земле, и от этого ему ни тепло ни холодно. Стоит этот памятник, место занимает, и никому до него нет дела. Ежели б мне сказали: «Умри минутой раньше — будешь героем. Воспоем тебя в песнях. Соорудим на видных местах сто памятников и возложим венки», — не согласился бы.
К а р т а ш о в. А вы хоть раз поинтересовались, кто лежит под обелиском? Имя, на котором году жизни погребен, откуда родом и за что человек сложил голову?
А р к а д и й. А зачем? От этого он не воскреснет. Пускай себе лежит, все там будем.
К а р т а ш о в. Нет, вы там не будете. Герои не в земле, как вы говорите, герои в сердце народа живут, будут жить и никогда не умрут! А вы сейчас уже мертвец, ходячий труп.
А р к а д и й (достает из кармана свирель, играет грустную мелодию). Нашел по дороге бамбуковую палочку, пригодилась. Сыну подарок приготовил. Третий год обещаю. Не покупай, говорит, мне новой фуражки, сделай мне лучше свирель, хоть бузиновую. Зачем же, говорю, бузиновую? Бузиновая сипит.
Пауза.
К а р т а ш о в. О моей жене вы все рассказали?
А р к а д и й (подумав). Как будто все.
К а р т а ш о в. Какое у вас было первое впечатление, когда вы ее увидели?.. Кто она там — пленница?..
А р к а д и й. Конечно, пленница, а кто же? Не по своей же воле она там сидит.
К а р т а ш о в. Вид у нее какой?
А р к а д и й. Вид цветущий. (Помолчав.) За проволокой не сидела.
К а р т а ш о в. Одета она как?
А р к а д и й. На ней было сиреневое платье.
Пауза.
К а р т а ш о в (тихо). Ее любимое… (Идет к выходу.)
А р к а д и й. Товарищ командир!..
Карташов остановился.
За что вы меня?.. За что арестовали?.. Что я, вор, душегуб, преступник какой-нибудь? Ведь я ради сына… ради Андрейки принес это письмо, будь оно трижды проклято. Я сына хотел спасти от виселицы!.. Не случись такой беды с Андрейкой, я бы ни за что!.. Сгнил бы за проволокой, но конверт в руки не взял бы… Я ребенка своего люблю!..
К а р т а ш о в. А родную речь, на которой вас мать говорить научила, любите? А колыбельную песню, ту, что мать, качая вас в люльке, пела, любите?.. А кого вы будете любить, когда вам под угрозой смерти петь родные песни запретят, когда слова родного нельзя будет промолвить, когда там, где был ваш дом, вы найдете пепелище, а где сад вишневый — пни?
Аркадий сел, закрыл лицо руками. Карташов уходит.
Пауза.
Входит К а т ю ш а, остановилась у порога, оставив дверь открытой. Аркадий поднимает голову и, увидев Катюшу, суетливо встает. Катюша закрывает дверь.
А р к а д и й. Катя?
Пауза.
Что ж ты стоишь у порога, проходи.
К а т ю ш а (подходит к Аркадию). Здравствуй, отец.
А р к а д и й. Здравствуй. Вот где привелось повстречаться с дочкой. Везет мне на встречи, и все неожиданные. Позавчера с Андрейкой повстречался. Отличился казак. Сбежал из дому искать военной славы и угодил прямо к немцам за проволоку. Тебе уже передали?
К а т ю ш а. Сказали.
А р к а д и й. И что я был в плену, сказали?
К а т ю ш а (не сразу). Слышала.
А р к а д и й. Прижали к морю — ни туды ни сюды. Прыгать с обрыва — костей бы не собрали.