- Опять ливийцы. - Шрам на ее лице налился алой краской, но голос остался спокойным и ровным.
- Есть новости из Неа-Кархедона?
- Не знаю, госпожа моя. Я не уполномочен вести с ним переговоры.
"Еврейскому ополчению это очень не понравится, - подумал он. - Весь мир знает, что евреи не в восторге от Клеопатры, и вот - новый теракт...".
Клеопатра медленно повернулась, прошла на внутреннее крыльцо, подняла витиевато украшенный золотой диск телефона и кивком отпустила библиофилакса.
Через час, после краткого совещания с генералами и главой Службы Безопасности Ойкумены, она отправила из Канопоса эскадрилью реактивных чайколетов на бомбардировку мятежного ливийского города Туниса.
Затем она возвратилась в скромно украшенные покои, села, подобрав под себя ноги, на берберский шерстяной ковер, закрыла глаза и попыталась усмирить ярость.
Времени на капризы действительно не хватало, но слово ее все еще считалось законом в Мусейоне, а изредка - даже в сварливом буле*. Рита Береника Васкайза...
Клеопатре уже не верилось, что Врата удастся когда-нибудь найти. Но никто не смог бы разубедить ее в том, что и в разгаре гражданской войны, в тяжелейшие для Ойкумены времена, императрица имеет право на капризы - пусть даже самые нелепые.
ЗЕМЛЯ
Половина дома Ланье (из камня, вырубленного века назад и грубо отесанных бревен) гнездилась на каменно-бетонном цоколе, глубоко врытом в тенистый склон холма. Другой половине исполнилось сорок лет, и она выглядела современнее: белая, аскетичная, но удобная, с новой кухней и помещениями для необходимого в его деле оборудования. Техника эта и по сей день томилась в бездействии у стены его кабинета - пульт управления коммуникативными и вычислительными устройствами, позволяющий следить за ситуацией практически в любой точке Земли и поддерживать связь с Земным Гекзамоном через Крайстчерч и орбитальные объекты. Вот уже шесть месяцев Ланье не заглядывал в кабинет.
Он сел и включил пульт. Появился вращающийся красный пикт контроля за состоянием системы и вскоре превратился в подвижное изображение Земли, как ее видят с Камня: шар, обвитый спиралью ДНК.
Ровный механический голос осведомился:
- Чем могу служить?
- Мне нужно поговорить с Ольми. Или Конрадом Корженовским. Лучше с обоими.
- Вызов официальный или частный?
- Частный, - ответил Ланье.
- В настоящее время господин Ольми воздерживается от контактов, - доложил пульт. - Я нашел господина Корженовского.
В кабинете, метрах в двух от Ланье, спроецировалось изображение Корженовского. Легендарный Инженер, некогда оставивший проект "Возрождение", чтобы заняться фундаментальными исследованиями, внимательно посмотрел на Ланье:
- Гарри! Как поживаешь? А Карен?
- Спасибо, у нас все замечательно. Господин Корженовский, этот человек настаивает на разговоре с вами. - Ланье откашлялся. - Он утверждает, что...
- Он удивительно похож на генерала Павла Мирского, правда? - внезапно, посмотрев в сторону гостя, заметил Корженовский.
- Вы не ошиблись, - вмешался пришелец.
- Гарри, этот человек Павел Мирский? - спросил Корженовский.
- Не знаю. Он меня поджидал на горе. Мирский слушал с непроницаемым лицом. Корженовский помолчал, размышляя. "Он все еще носит в себе часть Патриции Луизы Васкьюз, - подумал Ланье. - Видно по глазам".
- Вы бы не могли через два дня доставить его в Первый Зал Пуха Чертополоха? - обратился к нему Инженер.
В душе Ланье тотчас всколыхнулись тревога, обида и старое неукротимое возбуждение. Как давно он отошел от важных дел...
- Наверное, я смогу это устроить. Ланье был сбит с толку, раздосадован и заинтригован.
ПУХ ЧЕРТОПОЛОХА
Проводив старого солдата в Первый Зал, Ольми взял для него билет на шаттл до Земли. Поделившись своей тайной, Мар Келлен, казалось, обрел мистическое спокойствие. По пути к лифтам скважины, рассеянно скользя взором и шаркая каблуками по каменным плитам, Мар Келлен вымученно улыбнулся и вяло покачал головой.
- Все, что мне нужно - несколько недель, чтобы как следует это дело обмозговать. А это можно сделать и на родине... Ты сейчас, видно, нуждаешься в утешении. Мне тебя почти жаль. Думал, только ты сможешь с этим справиться. Наверное, я все-таки ошибся.
- Ты не ошибся. - Ольми не был уверен в этом.
- Ну что ж, желаю удачи.
Ольми смотрел, как Мар Келлен входит в кабину. В мозгу появилась картина возможно, интуитивная, возможно, мимолетом посланный Мар Келленом подсознательный пикт: старик, уходящий в горную даль, где он наверняка останется навсегда.
Ольми возвратился в свою старую квартиру, чтобы отдохнуть и подумать. Для проникновения в обширные хранилища памяти Пуха Чертополоха и доступа к различным легальным (но негласным) исследовательским программам он собирался воспользоваться библиотечным терминалом.
Удостоверясь, что его каналы защищены, и поставив дополнительные барьеры для ищеек Фаррена Сайлиома, он вызвал старую верную помощницу, мнемоническую ищейку, которую сам сотворил на основе памяти гладкошерстного терьера. Ищейка вышла чрезвычайно пронырливой и, похоже, несла службу с удовольствием - если это слово применимо к разуму, которого на самом деле не существует.
Ольми поставил перед ней одну-единственную задачу: раздобыть все сведения о ярте, которые хранятся в памяти Пуха Чертополоха и орбитальных объектов. На астероиде многие банки данных давно бездействовали, многие были тщательно спрятаны, но, пока существовала хотя бы потенциальная информационная связь, ищейка могла проникать в самые недосягаемые кладовые памяти.
Он возвратился в Пятый Зал, на этот раз по скважине на маленьком частном шаттле. Взобрался по тропинке, затем, следуя наставлениям Мара Келлена, убрал наружную стену и углубился в древнюю толщу астероида.
В склепе ярта он долго размышлял, стоя возле поверженного врага. С того дня, как Мар Келлен привел сюда Ольми, изображение почти не изменилось. Он снова обошел вокруг куба, пристально разглядывая заключенное в нем тело. Именно такими и представлял он себе яртов - безобразными и чуждыми, возможно, самыми чуждыми из всех существ, которые встречались людям в Пути.