Она нахмурилась и отвела глаза от звезд. В отличие от Гарри, она перемен в жизни не, боялась. Вот и сейчас легко их восприняла. Полет в космосе, Камень, предлагаемые Гекзамоном возможности... Но загадка Мирского, точно живая рыбешка, выскальзывала из пальцев.
ПУХ ЧЕРТОПОЛОХА
Спустя два дня после прибытия Ланье дубль Корженовского обнаружил Ольми в лесах острова Северная Круговерть. Загруженный в крестообразный зонд-следопыт, дубль обшарил Четвертый Зал инфракрасными сенсорами и насчитал там семьсот пятьдесят человек, в основном, группами не меньше трех; всего семьдесят из них предпочитали одиночество, но только двое полдня старательно избегали общества. Замерив тепловые параметры этих нелюдимов, дубль с большой степенью уверенности опознал одного из них как автономного гоморфа.
При любых иных обстоятельствах подобные розыски были бы немыслимы, расценены как грубое нарушение права личности на уединение. Но Корженовский понимал, как необходим разговор Ольми с Мирским. А еще Ольми был нужен для предстоящих дебатов в Нексусе насчет открытия Пути. Полностью отвергать этот проект Инженер уже не мог: аргументы Мирского, при всей их необычности, выглядели очень убедительно. Можно ли не откликнуться на просьбу богов, пусть даже они существуют только на краю времен?
Но в обязанности дубля не входил анализ подобных проблем. Пролетев по-над дном долины, он завис около лагеря Ольми и спроецировал образ Корженовского с соответствующими знаками призрака-посланника. Для Ольми это выглядело так: из леса неторопливо выходит Корженовский, на его лице морщинки от широкой улыбки, взгляд по-кошачьи пристальный.
- Добрый день, господин Ольми, - поздоровался призрак.
Оторвавшись от потока яртской информации, Ольми постарался скрыть от гостя слишком человеческое раздражение.
- Похоже, случилось что-то серьезное, - просигналил он пиктами.
- Чрезвычайное, господин Ольми. Крайне желательно ваше присутствие в Третьем Зале.
Ольми стоял возле палатки и не решался отвечать ни пиктами, ни словами. Он пытался разобраться в своих чувствах.
- Там будут принимать решение насчет Пути. Мой оригинал настоятельно рекомендует вам присутствовать.
- Это вызов Нексуса?
- Формально - нет. Вы помните Павла Мирского?
- Не встречал, - ответил Ольми. - Но знаю, кем он был.
- Он вернулся, - сообщил призрак и быстро изобразил несколько беззвучных подробностей.
У Ольми исказилось лицо, словно от боли. Он вздрогнул, затем его плечи расслабленно поникли. Отстранясь от информации ярта, он заново сосредоточился на собственной личности и своих отношениях с Корженовским, своим бывшим наставником. Это во многом благодаря ему сложилась жизнь (или жизни?) Ольми. Факт появления Мирского наконец обрел надлежащую окраску - очень странную и не просто поразительную, а завораживающую. Сомневаться в честности посланника не приходилось: если бы это известие пришло не от Корженовского, а от кого-то другого, Ольми все равно бы расстался с лесом и медитациями.
Он никак не ожидал, что события понесутся с такой быстротой.
- Значит, пора вострить лыжи? - улыбнулся Ольми. Старая смешная поговорка нежной музыкой отдалась в мозгу, и только теперь он понял, как изголодался по общению с людьми.
Дубль улыбнулся в ответ.
- Скоро прибудет более быстрое транспортное средство.
- Блудный сын! - Корженовский радушно обнял Ольми в вестибюле Нексуса. Прости, что послал за тобой дубля. Ты ведь неспроста схоронился, а?
Стоя перед учителем и не желая ему отвечать, Ольми испытал нечто похожее на стыд. Ему все еще приходилось поддерживать равновесие в голове, следить за имплантами, отданными ярту.
- Где Мирский? - спросил он, чтобы уклониться от ответа.
- С Гарри Ланье. Через два часа - собрание Нексуса. Выступление Мирского перед полным залом. Но он желает сначала поговорить с тобой.
- Он настоящий?
- Такой же настоящий, как я.
- Это меня пугает. - Ольми кое-как изобразил ухмылку.
- Потрясающая история. - Видимо, Корженовскому было совсем не до шуток. Он перевел взгляд на стену из натурального астероидного железа: там, в глубине за полированной поверхностью, молоком растекалось его отражение. - Ничего не скажешь, наделали мы дел.
- Где?
- В конце времен, - ответил Корженовский. - Помнится, несколько сот лет назад, проектируя Путь, я подумывал о такой возможности... Тогда мне это казалось нелепой фантазией: неужели у моей затеи могут быть такие далекие последствия? И все-таки эта мысль не давала покоя. В глубине души я ждал, когда кто-нибудь вернется, точно призрак.
- Значит, вернулся. Корженовский кивнул.
- Он ни в кого не тычет пальцем и не обвиняет. Даже вроде бы рад, что возвратился. Почти как дитя. И все-таки мне жутковато. Представляешь, какая теперь на нас ответственность? - Корженовский снова скосил на Ольми изучающие глаза. - Разве ты откажешься помочь?
Ольми машинально помотал головой. Он столько задолжал Инженеру, что не расплатится вовек. Корженовский сотворил его судьбу, открыл ему глаза на горизонты. Но он не знал, как его план - тщательно продуманный и необратимо приведенный в действие - может быть воспринят Корженовским.
- Учитель, я всегда к вашим услугам.
- В ближайшие месяцы, а то и сегодня, если ситуация позволит, если Мирский так же понятно расскажет свою историю Нексусу, как и нам, я буду рекомендовать открытие Пути.
Ольми лишь улыбнулся краем рта.
- Понимаю твою иронию, - вежливо произнес Корженовский. - Нас ожидает серьезное противодействие.
"Похоже, - решил Ольми, - никто не понимает ситуацию, даже мой наставник". Вряд ли стоило пускаться в объяснения. Видимо, тут уместнее вежливо-упрекающий тон, просто чтобы прощупать Корженовского, убедиться, что он ничего не упустил из виду.
- Надеюсь, вы не обидитесь, если я предположу, что такой исход вас не очень огорчает?
- Есть азарт и вызов, - ответил Корженовский, - а есть мудрость. Я что есть сил держусь за мудрость. Кому из нас больше всего не терпится вернуть то чудовище?