Теперь-то я знаю: когда вдруг начинает казаться, что все за тобой следят, не надо торопиться к психоаналитику или психиатру. Там, в его кабинете, уже поздно что-либо менять. Мозгоправ, сверкая искусственной улыбкой, поигрывая, словно фокусник, блестящим молоточком, убедит тебя, что ты сходишь с ума, накормит таблетками и упрячет в комнату с мягкими стенами. Прежде чем отдаться в руки одному из жрецов одного из богов этого мира, нужно подумать, что ты сделал хорошего или запрещенного — а может, только хочешь сделать? Может, ты выбиваешься из стада, ищешь истину или просто слишком самостоятелен? Так или иначе, но ты чем-то привлек к себе внимание, и теперь за тобой наблюдает множество глаз.
Знания, полученные из дневника отца и из собственных озарений и исследований, распирали меня изнутри. Планета, на которой я оказался, компенсировала это давлением снаружи.
Жизнь под постоянным давлением была бы невозможна, если бы у меня не оформилось окончательно восприятие того, что ранее я упоминал как «третью реальность», хотя правильнее было бы говорить о «реальностях» во множественном числе.
Первые друзья в новом мире
В свою квартиру я больше не возвращался. Я ездил по стране и жил в гостиницах — благо небольшое наследство, оставшееся от родителей, и средства, заработанные в свое время на продаже психоделиков, позволяли мне вести подобный образ жизни. Я знакомился с людьми, которые, как мне казалось, чем-то отличались от остальных, обдумывал стратегию и постепенно вырабатывал тактику своих будущих действий.
Однажды, сидя в кафе со стаканом минеральной воды (в этот период я почти ничего не ел, а пить мог только воду), я привычно разглядывал немногочисленных посетителей. Компания юнцов, шумно обсуждающая концерт какой-то группы. Скучающая девица в мини-юбке и со слегка одутловатым лицом, в выражении которого явно отпечатались следы ее древней профессии. Мое внимание привлек господин лет пятидесяти — в очках, слегка лысоватый, с небольшими усами, одетый в светлый костюм. Было что-то располагающее в его внешности и выражении лица. Он явно был погружен в какие-то глубокие размышления и уже минут пять не притрагивался к стоявшей перед ним едва отпитой чашке кофе. Пальцы его правой руки слегка шевелились в воздухе, словно он играл на невидимом пианино, а глаза были устремлены куда-то вглубь его внутреннего мира.
Глядя на него, я ощутил нечто вроде духовной связи и предопределенности этой встречи. Но нужен был повод для того, чтобы познакомиться и подтвердить либо опровергнуть свое предчувствие.
Господин, похоже, впал в некое подобие транса. Движения его правой руки стали более плавными, а глаза как будто даже осмысленно, но с каким-то нездешним сосредоточением смотрели на стоявшую сантиметрах в тридцати от него чашку кофе.
И тут я увидел то, чего никак не ожидал увидеть...
Чашка, словно повинуясь его взгляду и движениям пальцев, начала двигаться к нему, но, проехав по поверхности стола сантиметров десять, ощутимо завибрировала и приподнялась в воздух. В воздухе она, перестав вибрировать, стала медленно вращаться, оставаясь на высоте десяти-пятнадцати сантиметров над столом.
Никто из посетителей не замечал в происходящем ничего необычного; бармен лениво опирался о стойку, отвернувшись к окну. Да и сам чудотворец, видимо, действовал бессознательно, погруженный в свое внутреннее созерцание. Я с интересом наблюдал, что же случится дальше.
А дальше в дверях кафе появились две неотличимые друг от друга серые фигуры.
В течение нескольких мгновений пространство в зале стало густым, а краски обесцветились. Один из юнцов поднес бутылку кока-колы ко рту и уже запрокинул голову — да так и остался в этой нелепой позе. Девица открыла рот, словно хотела что-то сказать или крикнуть, — и замерла с разинутым ртом, словно на приеме у стоматолога.
Фигуры приблизились к столику Кена (так звали загадочного господина, как я узнал впоследствии) и встали по обе стороны от него. Похоже, он почувствовал их присутствие и с некоторым испугом начал озираться по сторонам. Я не стал дожидаться продолжения. Мне было ясно, что сейчас произойдет, и допускать этого я не собирался.