Иззи повернулся к видео-панно. Его бил озноб, и он повыше натянул белое покрывало.
- Ты не мог бы приглушить свет, Боб?
- Да, конечно. Гретта, приглуши свет к камере Иззи Голдмена.
- Слушаюсь, доктор Льюис, - в это же мгновение в камере стало тусклее, словно она освещалась предрассветным солнцем. - Свет в камере клиента 92 8281 приглушен на шестьдесят процентов.
- Спасибо, Гретта, - ответил Роберт и повернулся к Иззи. - Так лучше?
- Да, гораздо, - он широко раскрыл глаза. - В последнее время меня стал раздражать яркий свет.
- Такое бывает, мистер Голдмен.
- Почему здесь так холодно, Боб?
Льюис помедлил.
- У вас озноб. Это побочный эффект после транквилизатора.
Иззи покрутил головой. Он смотрел на голубое небо за видео-панно.
- Как же это все странно…
- Что именно?
- Все, Боб. Все, что меня окружает. «Клиент 92 8281»… словно у меня нет имени. Словно я какой-то овощ, или подопытная мышь.
Как же он все-таки был прав.
- Это простая формальность, мистер Голдмен.
- Я понимаю это, Боб. Но эта формальность слишком сильно дает понять, что я не принадлежу себе. Да и вряд ли когда-нибудь принадлежал.
Иззи Голдмен был в подавленном состоянии, и остатки агрессии в нем сменились скорбным тягостным унынием. Роберт не мог с точностью сказать, предчувствовал ли Иззи то, что произойдет с ним завтра, или же у него просто не было настроения. Как бы он отреагировал, если бы Роберт сейчас рассказал ему обо всем? Имеет ли он право узнать, кто он такой на самом деле, и какая роль ему отведена в этом бесконечном спектакле? Имеет ли право хотя бы раз, перед смертью, узнать всю правду?
- Я… - Льюис покачал головой. Слова слишком сильно давались ему.
- Да все в порядке, Боб. Ты не обязан ничего говорить. Это были просто мысли вслух. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что апатия скоро пройдет, и мир снова для меня будет выглядеть в ярких красках. Снова все встанет на свои места.
Не встанет… никогда не встанет… это был конец.
Роберт знал это слишком хорошо, чтобы переубеждать Иззи в обратном. Но, самым страшным было то, что это, возможно, их последняя беседа.
Сказать?…
- Да, я знаю это, мистер Голдмен.
- Хм… - усмехнулся Иззи. - Ты так и не стал называть меня по имени, Боб.
Роберт улыбнулся.
- Да. У меня это весьма скверно получается.
- Как знаешь, Боб. Как знаешь…
Роберт снял очки, прислонился спиной к стене и опустился на пол. Он прикрыл глаза и откинул голову так, как если бы отдыхал у себя дома, когда никто не может ему помешать.
- Что ты делаешь?
- Просто захотелось немного расслабиться, мистер Голдмен.
Иззи его понял, и какое-то время они находились в полной тишине. В тишине, которая расслабляла их и позволяла подумать о чем-то своем, и это было чертовски хорошо.
- Как ты думаешь, Боб…
- Что?
- Если бы мы встретились в другом месте, стали бы мы друзьями?
Роберт задумался.
- У меня очень мало друзей, мистер Голдмен. Но, думаю, да.
- Это было бы интересно. Я ведь не имею ни малейшего понятия о том, как ведут себя люди там, - он кивнул на видео-панно, и Льюис проследил за его взглядом. - За этой стеной. Какая там жизнь?
- В каком-то смысле точно такая же, как и здесь, мистер Голдмен. Помните, мы с вами обсуждали это. Многие люди, даже имея свободу, все равно пребывают в заточении. Они не могут по достоинству оценить то, что у них есть. Они принимают это, как должное. У них нет стимула, бороться за каждый прожитый день, двигаться дальше, ставить перед собой все новые и новые планки. Люди за этими стенами, мистер Голдмен, это по большей части аморфные тела, лишенные собственного мнения. Конформисты, идущие на поводу у времени, лишенные стремлений. Конечно, есть те, кто пытается бороться за что-то свое, но остальная масса просто затаптывает их, потому что им так удобно. Они не хотят выглядеть ущербными на фоне тех, кто поднялся сам и добился чего-то своего. Нет, мистер Голдмен… жизнь за этими стенами определенно другая.
- Хуже?
- Я не могу ответить вам на этот вопрос. Не потому, что не хочу, а потому что просто не знаю. Я невольно сравниваю себя с вами, потому что в моем случае, вы самый прямой пример того, как человек может расти духовно, даже будучи запертым от всего прочего мира. А я…
Льюис замолчал.
- Боб?
Они посмотрели друг на друга.
- Я ничем не лучше вас, мистер Голдмен. И мое положение… я точно такой же пленник, как и вы. Только мое положение выгодно тем, что я могу выйти отсюда через главный вход, и за мной не будут направлены отслеживающие роботы, и город не будет сканироваться на мои биометрики. Вот и все. Это единственное мое отличие от вас.
- Мне с трудом верится в это.
- И все же, это так.
Они помолчали, а после Иззи сказал:
- Я не знаю, что ответить на это, Боб.
- Не надо ничего говорить, мистер Голдмен. Это мой выбор.
- Выбор. По крайней мере, Боб, у тебя есть эта привилегия.
- Да… - ответил он, и замолчал. - Жизнь - все-таки очень сложная штука.
- Верно, Боб. Очень сложная.
Роберт поднялся. Он подошел к Иззи и положил руку ему на плечо.
- Поспите немного, мистер Голдмен. Вам станет лучше.
- Хорошо, - ответил тот и отвернулся к стене.
- Я попозже еще зайду к вам.
Но на это Иззи Голдмен уже ничего не ответил. В тот момент, когда Льюис вышел в дверь, его уже затягивал сон, и ему было просто лень что-либо отвечать. Он лежал с закрытыми глазами, и наслаждался легкой полудремой. Над головой приятно жужжали камеры.
* * *
- Что-то вы стали слишком откровенным с ним, доктор Льюис.
Роберт посмотрел на Артура Брауна.
- Ему осталось жить меньше суток, имейте сострадание.
- Сострадание? Господи, Роберт, я вас умоляю, - рассмеялся Браун.
- Что?
- Вы говорите о нем, как о полноценном человеке.
- А вы не считаете Иззи Голдмена полноценным человеком?
Они стояли перед экраном и наблюдали, как Иззи ворочается во сне.
- Конечно же, нет. Он просто эксперимент, лабораторная мышка с красными глазками, не более.
- Удивительно.
- Что вас так удивляет, доктор Льюис?
- Вы, - ответил он прямо в глаза.
- Не потрудитесь объяснить?
- Потружусь. Для вас абсолютно не значат ничего те, в которых вы видите выгоду. Раньше я вас считал просто бюрократом, сэр. Но, сейчас я вижу, что вы настоящее зло.
- Можете не распыляться так, доктор Льюис. У меня сегодня прекрасное настроение, и такому… ученому, как вы, не испортить его.
- Может быть…
- Можете бормотать себе под нос, что хотите. Завтра уже все кончится, и наш с вами контракт на этом подойдет к концу. Вы, наконец-таки, сможете забрать ваши документы, вещи и ненаглядный грант, и уматывать на все четыре стороны.
- Да, пожалуй, я так и сделаю, сэр.
- Ваше право.
- Могу я узнать кое-что?
- Смотря что.
Роберт помедлил.
- Что будет с Иззи Голдменом после извлечения слепков?
- Вам же это прекрасно известно. Его снова клонируют, с поправкой на полученные данные. Он станет первым в мире человеком, чей геном полностью будет выведен учеными. Его модель поведения будет заложена именно такой, какая нам необходима… совершенный человек.
- Совершенный… совершенный он сейчас. А потом он прекратится просто в марионетку в ваших руках.
- Да, другими словами. И все это, благодаря вам… доктор Льюис.
Он посмотрел на него. Роберт вернул ему этот взгляд.
- Я хотел узнать, что будет с… телом Иззи Голдмена.
- После того, как мы извлечем все, что нам надо, он будет помещен в контейнер, как и предыдущие… клоны, для дальнейших исследований.
- Он даже не будет захоронен или кремирован, как обычный человек.
- Нет, конечно. Это не его право, распоряжаться собой, а наше, доктор Льюис. Мы его полноценные хозяева, и нам решать, что с ним будет при жизни, и после смерти.