Для особо дотошных сказала, что храм в горах. Наплела про несуществующие приметы. Вскоре эти люди просто не вернулись. А меня забрали на допрос и задали снова те же вопросы, а когда получили те же ответы, снова избили и переломали много костей. Помню только, как еще в сознании закинули в общий зал на первом этаже.
Генри подбежал ко мне, у него глаза светились желтым. Он осторожно взял меня на руки и унес в камеру. Судя по тому, что шли не долго, это его. Помню, как он вытирал кровь мокрой тряпкой.
– Не волнуйся, скоро все срастется, – говорю едва слышно, зная, что он меня услышит, а сил пока на более нет.
– Я не волнуюсь, я в бешенстве. Я уже готов порвать его на кусочки.
– И тебя самого потом убьют.
– Ники ты себя со стороны не видишь. Люди с такими травмами не живут.
– Я немного посплю, - расслабилась и провалилась в темноту без сновидений.
Утром проснулась, поняла, что лежу как бы, не на жесткой кушетке, а на чем-то живом и теплом. Открыв глаза, увидела Генри.
– Ты бы могла не ворочаться, а то кое что мне травмируешь. Полежи еще немного, я поздно уснул.
Легла рядом, моя голова лежала у него на плече. Он бережно обнимал меня и сейчас уже просто поглаживал по плечу.
– Ты заставила меня понервничать малышка. Ты вчера отключилась, а я дурак подумал ты концы отдала. А потом смотрю ужасные синяки переломы, просто у меня на глазах исчезают. Пришлось дождаться пока они полностью пройдут. Только после этого смог лечь спать, и не боясь что травмирую тебя.
– Ты мог отнести меня в мою камеру.
– Не хочу оставлять тебя одну. За что он тебя так бьет? Оно того стоит?
– А ты бы хотел, чтобы такие люди как палач жили вечно?
– Для начала он оборотень. И нет, я в своем уме и такого не хочу. А ты знаешь как жить вечно?
– То как они это понимают, не знаю. Знаю, что душа бессмертна, а тело смертно. Мне просто не понятно как я так быстро восстанавливаюсь.
– Может ты все же оборотень. Правда ты бы пахла по другому. А ты пахнешь человеком, такой вкусный запах.
Меня нежно поцеловали скользнув рукой по боку. Только сейчас поняла, что спала я без комбинезона. И на мне только белье.
– А где комбинезон?
– В прачечной, я тебе чистый взял и белье. Очень тебя хочу.
– Мм, - протянула я – ты понимаешь, что это может привести к деткам?
– И что в этом плохого? Это будет мой ребенок.
– Генри я не хочу, чтобы твой ребенок родился в тюрьме. Тем более мало вероятно, что ему дадут родиться с тем как меня бьют. А даже если он родиться он не будет знать своих родителей и попадет в детский дом.
– Он будет воспитываться моими родными.
Я едва сдерживала слезы.
– Родная не плачь.
– Я хочу сама воспитывать своих детей и точно не в тюрьме.
– Я тебя понял, достану для тебя капли. Тем более ребенка могут убить, попытавшись надавить на тебя.
– Ты понимаешь, что я его не могу защитить….
Генри обнял меня.
– Тихо родня, тихо. Наши дети родятся на воли. Меня освободят через 10 лет. Думаю тебя тоже скоро.
Я горько усмехнулась.
– Меня приговорили к 1000 годам заключения. И обжалование я смогу подать только через 150 лет.
Генри побледнел.
– Но люди столько не живут. Это по суди пожизненный приговор.
Я быстро встала стала одеваться. Генри поймал меня в объятья.
– Пусть я буду здесь только 10 лет, но эти года я хочу провести с тобой! Я убью за тебя любого и буду защищать от всех.
– Лучше научи меня быть сильной и самой защищаться. Потому что когда-то тебя освободят, а я останусь. Научи, меня, пожалуйста.
– Хорошо родная.
– Подъем! – довольный голос ката – Смотрю, голубки спали вместе. Что же ты не воспользовался моментом Генри, и не поимел ее, пока она спала.
Генри зарычал.
– Тихо, не злись, - попросила парня.
А сама быстро одела комбинезон. Меня взяли крепко за руку и потащили на первый этаж в пыточную.