Выбрать главу
От улицы темной до улицы темной Протянуты руки огневых лучей, Шагает панелью мощеной, но ровной Любитель прохлады весенних ночей. Подернутый дымкой седого тумана, Виднеется в небе кладбищенский крест И спит насыщенный парами дурмана Весны молодой окружающий лес. Простая картина. В ветвях орошенных Росою ночною, из чаши небес Баюкает в гнездах птенцов полусонных Шалью покрывшийся черною лес.

«Отворил окно… Взмахнула…»

Отворил окно… Взмахнула Стэком ветра тьма ночная, Занавески всколыхнула, Но остался у окна я. Вижу… Медленно, но прямо В дверь окна туман плетется. Дальше – черной грязи яма. Слышу: кто-то в ней смеется. Стало жутко… Закрывая, Слышу смеха переливы. Стэком ветра тьма ночная О стекло стучит игриво.

Сонет

Упавший лист воспеть – воспеть геогеничность, От солнца кинутый в пространство земного шар. Филогеничность великую первичность Соединенный с влажностью главенствующий жар. Умерший червь воспеть – воспеть зоогеничность, Земной корою скованный пожар. Воспеть себя, условий всех наличность Природой выполненных умнейшему в дар. Кого бы не воспеть, всегда воспеть начало, Затем воспеть конец. К чему же жизнь тогда? О, как бы я хотел немного и немало, Чтоб жажда все познать во мне не угасала, Чтоб вечно бы во мне бессмертье обитало, А умереть – ни разу никогда.

«Жена-земля наскучила нам…»

Жена-земля наскучила нам. Влюблены мы в Луну, девушку скромницу, Друга дома – ее оставляем вам, Мы другую нашли любовницу. Взглядами целовать поверхность луны. Мыслями обнимать ее толстое тело. Мало! Шахтами хотим целовать ее мы, Проспектами городов обнимать ее смело. Платье одеть на нее кислородное, Ремешком электрических проводов опоясать, Обратить навсегда в плодородное Это бесплодное девичье мясо. А упившись своим достижением, Взять в любовницы детку Венеру, О, с каким бы, с каким наслаждением Обессмертил я эту химеру.

На корабле Циолковского

Осмокингованный, опиксафоненный И оцилиндренный, вчерашний раб Двуного двинулся на вновь построенный Планетноплаванья Гигант-корабль. В уют каюты дымя гаванною, Маркизосидючи «Бессмертье» чтя, Треплю обшивочку рукой диванную, Опасность плаванья к луне учтя. И нет волнения, и нет сомнения, Я Циолковскому себя вручил, Вот дрогнул остовом и я в движении К Луне колонии корабль поплыл.

К гипотезе

(Эйнштэйну).

На аэро-фантазии реактив вдохновения В межпланетность пустынь дерзость мысли умчал И земля позабыта в сознании Гения. Межпланетность пустынь лишь начало начал. И вот дерзкая мысль на платформе-Луне Экспрессирует с 1-м на пленный Сатурн. Все открыла, познала, но хочется мне Продолжать, затянуть этот Космосный штурм. Но, увы. Бесконечность, бескрайность пространств – Это жупел лишь только для слабых умом. Все конечно! – Поэты, конечному станс Опивайтесь «Святой Бестиали» вином.

Этим утром

Дирижаблили в тучах чайки, Крейсировали по воде челны, Этим утром мы были майки, Были утром весны полны. Губы рта олесненного озера Попирали подошвами ног. Кегельбанили фразами фразера Как хотел и кто как только мог. Опортвейничивались солнечными лучами, Лежонежась оттоманками из песка, Наслаждались этим утром.       Мучь камень Утрамбованной мостовой. Тоска.