— Неважно, как вас зовут. Вы не волнуйтесь. Вытрите хорошенько ноги и пройдите в конец этого коридора, там кабинет Сергея Николаевича, там его и подождите. Не прозеваете.
То ли она действительно хотела ему помочь, то ли отправляла от себя, чтобы он больше не мешал.
Он решил сидеть у кабинета главного врача С. Н. Орлова хоть целый день, хоть всю ночь, но дождаться. Не прозевает. Он сидел, опустив голову на руки, закрыв глаза ладонями, когда услышал над собой знакомый голос:
— Вы ко мне?
Масуд вскочил и сразу стал на голову длиннее старичка врача в золотом пенсне.
— Здравствуйте, Сергей Николаевич! Я к вам. Можно?
— А-а, — ответил он, разглядев Масуда, — ходжикентский знакомый, заходите.
Усевшись перед маленьким столом в его кабинете, Масуд начал так:
— Правильно! Это очень правильно, что вы к ней никого не пускаете. До сих пор не схвачен Шерходжа, он человек безумной жестокости, настоящий убийца, на его совести не одна жизнь. Он может под любым предлогом пробраться сюда и свое кровавое дело…
— Да, Масуджан, — перебил Сергей Николаевич, — я все знаю от вашего отца, мы уже говорили об этом… Но, к сожалению, я никого не могу пустить к бедной Дильдор…
— И меня?
— И вас. И вас тоже.
Скрестив пальцы, Масуд так сжал свои руки, что они хрустнули на всю комнату.
— Вы похожи на своего отца, — сказал Сергей Николаевич, а Масуд молчал. — Я узнал вас еще там, в Ходжикенте. Махкам Махсудович сказал мне, что увижу вас, и я сразу узнал, хотя впервые видел давно, когда вы были еще подростком и приходили сюда с матерью…
— Пустите меня! — поднял голову Масуд.
— Я оперировал отца после осиповского восстания, и вы…
— Пустите!
— Я не зря говорю, как вы похожи на отца. Надеюсь, не только внешне. У вас, надеюсь, и выдержки не меньше, чем у Махкама.
Масуд молчал, не разнимая рук и глядя на врача.
— Вы уже назвали Шерходжу убийцей, и это может стать правдой по отношению к Дильдор.
— Она умерла?
— Она жива… Ей было капельку лучше в первые дни. Лекарства помогали. Но сейчас…
Сергей Николаевич умолк, а он ждал и не вытерпел:
— Что?
— Сейчас ей хуже. Я звонил Махкаму Махсудовичу. Не знаю, как он не удержал, не предупредил вас. Не смог?
— Я еще не видел отца. В одном месте был, по важному делу, меня вызвали. И сразу сюда.
— Понятно. Мне все понятно, — грустным и добрым взглядом сопровождая свои слова, сказал Сергей Николаевич, — я понимаю…
— И не пустите? — умоляюще спросил Масуд.
Старик снял и повертел в руках пенсне.
— Если она спит… Сейчас проверим. Если спит, я пущу вас на полминуты, взглянуть. Вы обещаете мне, что это — все? Что вы…
— Обещаю.
Но Сергей Николаевич продолжал:
— Она много спит от крайней слабости, и это полезно. Берегите ее.
Приоткрыв дверь, заглянула санитарка:
— Сергей Николаевич…
Он остановил женщину:
— Халат, пожалуйста. И тапочки… Халат побольше, — посмотрев на Масуда, крикнул он вслед ей. — Вера Семеновна! Я уйду ненадолго, сейчас вернусь… Слышите?
Шли по тихому коридору, и старый врач говорил:
— Один удар… удар ножа… задел сердце. Тот, который в левый бок… Если даже, как я надеюсь, эта рана заживет, то ей придется долго лежать без движения. Без всякого… Понятно?
Масуд кивал.
— Но если она увидит… что я здесь, приехал, — спросил он, — ей не станет легче, Сергей Николаевич?
— Да. Она может улыбнуться, повеселеть…
— Вот!
— Дорогой мой, — остановился Сергей Николаевич, — вы увидите лицо, что происходит на нем. А я вижу сердце… Оно заколотится, и это напряжение может быть последним.
Теперь Масуд крепко замолчал и, шагая рядом с врачом, молился, чтобы Дильдор спала, крепко спала, не услышала ничего, не узнала его во сне.
— Я расскажу ей, что вы приезжали, найду такую минуту, когда ей можно будет это сказать. И что вы приедете еще, и приедете к ней, как только я позволю. А сейчас передам… Что ей передать?
— Далеко от меня светят звезды, их много! Но такой, как она, не найти среди звезд… Я люблю ее, Сергей Николаевич. Там дело, работа, без которой нет нас, мужчин, но каждую минуту я и здесь, с ней. Для меня нет никого дороже.
— Я скажу ей это.
…Масуд поел дома, проникаясь нежностью к хлопочущей матери, побеседовал с отцом, рассказав о встрече в ЦК и выслушав наставления, как все время нужно быть настороже, потому что Шерходжу не нашли в Ташкенте, перевалы закрыты, и он может появиться в кишлаке.