Шерходжа очутился в одном из самых торговых районов города и понял, что больше, чем люди, которых он ненавидел сейчас, всех подряд, его пугало безлюдье. Наверно, поэтому, побродив по пустым и темным улочкам старого города, он выбрался сюда, оправдывая себя тем, что среди людей заметить и распознать путника труднее, чем на голом месте. А следили ли за ним? Вряд ли. Его давно бы уже могли взять, могли скрутить руки, несмотря на маузер на брюхе. Они ведь тоже не без вайвояков, и к тому же их много, а он — один.
Темнота становилась все плотней над головой и внизу, многочисленные ларьки, в которых гасли фонари, закрывались один за другим. Сейчас разойдутся по домам и хозяева и покупатели. А ему — куда?
Пробиваясь сквозь его усталые мысли, тупостью своей и однообразием заткнувшие уши как ватой, зацокали конские копыта. Шерходжа оглянулся и увидел старый фаэтон, кативший мимо вымирающих лавок. И был этот фаэтон пуст.
— Эй! — крикнул Шерходжа кучеру-извозчику, закутанному в рыжий чекмень и перепоясанному сыромятным ремнем. — Подбросьте на Чорсу!
Он решил вернуться в старый город, во всяком случае на ночь. Подальше от властей и немеркнущих глаз ГПУ…
— Садитесь, — громадный кучер, вероятно разбуженный его окриком и отбросивший с головы дождевой колпак из серой бязи, натянул вожжи.
Низенький, но крепкий конек остановился как вкопанный, перестали вертеться и колеса фаэтона.
Шерходжа вскочил, плюхнулся на продавленное сиденье и похвалил коня за послушность. Кучер рад был встряхнуться и поговорить, особенно о конях, и сам принялся нахваливать своего, давно таскавшего фаэтон и действительно научившегося слушаться малейшего движения вожжей.
— Умный конек.
— Где можно приобрести хорошую лошадь? — спросил Шерходжа. — Люблю лошадей!
— На базаре, — ответил, повернувшись, кучер, — где же!
— А дорого?
— За шестьдесят целковых скакуна купите.
— Базар завтра… А я и сегодня хорошего коня купил бы.
— Ехать надо?
— Не поможете найти действительно стоящего скакуна?
— Сегодня?
— Сто целковых выложу!
— О-хо-хо! Слишком щедро… Нет, сегодня даже не знаю, где искать… Вас куда подвезти, байвача?
— К караван-сараю.
— А вот! — воскликнул кучер, снова поворачиваясь. — Спросите у владельца караван-сарая — может, кто из игроков так продулся, начисто, что и коня продаст! Это часто бывает, мне рассказывали. Если игрок опустошил карманы, считай, уже и голову потерял, и своего коня не пожалеет. Тпрру!
Хозяин караван-сарая на Чорсу кланялся у ворот. Вышел встретить, заприметив подъехавший фаэтон. Был хозяин долговяз и тощ, с ввалившимися глазами — конечно, от бессонницы, в его заведении гуляки резвились день и ночь. Триковая тужурка, в которой он остался, когда ввел Шерходжу в помещение и скинул с плеч чапан, обтягивала его ребра. Всякий хлеб непросто достается, требует своих жертв!
— Что прикажете? — спросил он.
— Комнату. Два дня у русских красоток кувыркался, голова трещит. Есть комната?
— Комната готова!
— Покажите.
Комната была маленькая, с несвежими одеялами, и Шерходжа сразу пообещал заплатить больше и попросил заменить постель. Уж очень хотелось освободиться от всего гнетущего, напоминавшего о неустроенности. Хозяин принес стопу свежих одеял, получил червонец а спросил, оскалившись в довольной улыбке:
— Может быть, поужинать хотите? Или сразу спать?
— Шашлычник есть?
Хозяин сделал такое движение бровями, за которым угадывался и отменный шашлычник, и вкуснейший шашлык.
— Водку не забудьте! — приказал Шерходжа.
Отпадала проблема ночлега, обещана хорошая еда, было за что выпить.
— Пусть ваши болезни перейдут ко мне! — еще раз поклонился хозяин.
И Шерходжа остался один. Сняв галоши, он походил по красноватой кошме, застилавшей пол, в новых мягких ичигах. Тамара позаботилась, чтобы получше одеть его в дорогу. И тепло, и красиво. Шуба синего сукна, чуть просторная, наверно отцовская, соболий воротник, соболья шапка. Доски пола пружинили под кошмой…
Он прилег на подушку у холодного еще сандала, попытался успокоиться, но нервы были натянуты до предела. Еще раз он попытался, как говорится, в зеркале своего воображения воскресить все людские лица, попадавшиеся ему. Нет, никто за ним не следил, не следовал… Извозчик — случайно катил мимо. Каравансарайщик — не ждал и не мог ждать его, этому только деньги… Отдых!
Он расслабился и чуть не заснул, когда хозяин принес совок с раскаленным углем и поднос с пахучим шашлыком. На подносе стояла, поблескивая, и бутылка. И две пиалушки — одна в другой. Хозяин, сам обслуживавший его, надеялся на приглашение, и Шерходжа показал напротив себя, пригласил присесть и налил водки в обе пиалы. Пил он немного, ел молча, хозяин понял, что гость устал, и быстро удалился, унеся посуду, но оставив в сандале добрый жар…