— До Юсупханы доберусь, как думаете?
— Я там не был… Я не здешний, сказал же… Но зачем вам Юсупхана? Далеко! Красавицу и ближе найдете, например в Газалкенте. Сколько угодно!
— Да я так, к примеру, спросил.
— Осторожней… Зимой в горах дороги крутые — скользкие.
— Если в горы не пойдешь, долины не найдешь! — ответил Шерходжа.
Ему было весело — трое ускакали и не показывались, пора было выбираться на дорогу. Через минуту он прочней прижался к седлу и лихо стегнул своего скакуна камчой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Трое к полдню вернулись в Газалкент ни с чем. Все были сердиты на себя, на неудачу и помалкивали. Масуд, так и не отдохнувший после прошлой ночи, почувствовал крайнюю усталость и с позволения Саттарова забрался в укромный уголок районного помещения ГПУ вздремнуть.
Часа через два его разбудили и сказали, что срочно зовет Саттаров. Он бросился к Алимджану-ака, на ходу одергивая рубаху и поправляя ремень, в полной уверенности, что сейчас они снова сядут на коней и помчатся, потому что получены какие-то известия о Шерходже. Но Саттаров встретил его в странно-спокойном состоянии. Поднялся из-за стола, помял кулаки, хрустнув косточками пальцев, и сказал:
— Поедете в Ташкент.
— Когда?
— Немедля.
— А Шерходжа?
Саттаров вскинул голову, зачем-то посмотрел по углам комнаты, словно бы избегая встречаться глазами с ним, Масудом. Кажется, ему все больше становилось неловко оттого, что не могли напасть на след и схватить одного человека.
— Вчера в горах сильно пуржило. Хоть глаз выколи. Похоже, преступник где-то нашел убежище и пересидел пургу. Сегодня — ясно кругом. Ему и это некстати. Может и сегодня просидеть в своей норе. Вылезет — поймаем.
— Я в Ташкент не поеду, — мрачно сказал Масуд, уставившись в пол, — пока сам не свяжу ему руки.
— Поедете. Срочный пакет. Делом Нарходжабая, Шерходжи и других интересуется высокое начальство. Вот… я подготовил донесение, — Саттаров достал из выдвинутого ящика и тихонько положил на стол пакет с сургучной печатью. — Сегодня это должно быть в Ташкенте.
— А почему я? — спросил Масуд, переводя взгляд с Саттарова на пакет и обратно.
— Приказ Махсудова.
— Но вы-то как это понимаете, Алимджан-ака?
— Ответственное дело, — проще и привычней сказал Саттаров, садясь. — По дороге могут быть всякие встречи. Даже с Шерходжой… Вы — не наш сотрудник, вы — учитель. Это несколько облегчает дело. А главное — отец доверяет вам. Приказ! — повторил он и развел руками.
Масуд вздохнул — приказ надо было выполнять. Взял пакет и спрятал на груди. — Можно отправляться?
— Нужно. Счастливый путь. Пакет передадите лично в руки отца!
Саттаров снова встал и проводил его до дверей. Здесь прибавил:
— Дорога сложная… Ночлег — в Байткургане, я об этом доложу. И не у знакомого чайханщика, а в милицейском участке.
Всю эту байткурганскую ночь Масуд просидел на стуле у огня, у открытой печной дверцы, то задремывая, то вскидываясь и ощупывая пакет под рубахой. В путь выехал с началом рассвета. Кибрай, Дурмень, Шуртепе… Все гуще движение на дороге, все ближе и ощутимей Ташкент. Кто конкретно заинтересовался делом? Почему так срочно?
Он не останавливался ни в одной чайхане даже для того, чтобы поесть, и сейчас от голода покруживалась голова. В Шуртепе задержал коня на минуту, купил лепешку, погрыз в седле. А скоро входил в кабинет отца, уже освещенный лампой.
Отец обрадовался ему, но странно — без улыбки, подошел и крепко обнял, проговорив:
— Сынок, богатырь мой!
От полушубка, от шапки Масуда шел запах мокрой шерсти, рассказывая обо всем больше слов, и отец ни о чем не спрашивал, оглядел сросшиеся брови Масуда, коснулся пальцами черных его усов.
— Мать соскучилась. Чудная она! Как только заскучает о тебе, сразу едет к Дильдор. И сейчас она там…
— Взяли бы ее из госпиталя, перевезли домой и жили вместе! Дильдор и мама… — Масуд затих, что-то изменилось в его глазах, и он спросил: — Папа, это действительно важный пакет?
Махсудов не ответил. Помолчал, потупившись, и обронил, так и не подняв голову до конца:
— Сейчас поедешь в госпиталь.
— К Дильдор?
— Да.
— Что с ней?
— Машина уже ждет тебя, сынок. Поехать с тобой? Послать с тобой Алешу Трошина?
Но Масуд уже бежал по коридору, бухая сапогами так, что в кабинетах люди пожимали плечами. То, что его ждала не легковая машина, которых было мало в ГПУ, но на которой ехать одному было приличней, а довольно большой автобус под брезентом, совсем сбило Масуда с толку и заставило дважды проглотить слюну, набегающую от волнения и беспокойства, страха, если не лукавить перед собой.