Выбрать главу

Коня он нашел продрогшим. Подумал, что согреет на бегу, и залез в седло. Но бега не получилось… На Хумсанской дороге, к которой он почти спустился по старому следу, тоже заблестели клинки карманных фонарей. Может быть, его впустили в кишлак, как в ловушку? И эта дорога была закрыта… Куда?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

А Умматали добрался до Ташкента и до Тамары. Спрыгнув у ее галантерейной лавки с коня, покрытого пеной, он дождался, пока останется в ней один, и сразу выпалил приказчику, что должен увидеть хозяйку. Немедленно.

— Кто вы такой? Откуда вы?

— Из Ходжикента.

Приказчик закрыл лавку, подождал, прислушиваясь к улице, и позвал Умматали за собой.

Красивая женщина в шерстяном платье и лакированных туфлях спросила ошалевшего дервиша:

— Как чувствует себя Шерходжа?

— Он здоров, госпожа.

— Вы сами видели его?

— Да… Вот как вас, госпожа.

— Зачем он вас прислал?

— За деньгами, госпожа.

— Уже потратился! — Тамара усмехнулась. — Сколько ему нужно?

— Десять тысяч золотых.

— Что-о-о? Грабитель! Вы, конечно, а не он! Вы все выдумали!

— Нет, моя госпожа. Успокойтесь. Если вы мне не доверяете, сами можете привезти ему эти золотые, — сказал Умматали, пользуясь случаем, чтобы отделаться от этих денег. — Он вас ждет…

— Где?

— Я скажу где… В надежном месте. Все дороги ему закрыты. За ним следят. И он попросил вас привезти ему деньги, чтобы уехать с вами, красавица.

— Куда?

— Далеко… Он сказал, в Кашгарию.

— Слава богу, — выдохнула Тамара, отваливаясь на спинку кресла.

Она менялась на глазах. Свет надежды появился во взоре, только что подозрительном и настороженном. И так потеплело все ее красивое лицо, что Умматали, тая перед ней душой, подумал: «Вот единственная верная жена старого бая и вот как за эту верность платит ей своим вниманием Шерходжа, настоящий сын и джигит. Берег с собой в Кашгарию…»

— А за вами не следят? — спросила Тамара.

— Бог его знает… Около Газалкента кто-то пристроился ко мне и долго шел сзади верхом, потом исчез… Не знаю, госпожа.

— Газалкент далеко! — Тамара встала с кресла и походила по комнате, а Умматали разглядывал исподтишка роскошную скатерть на столе, шторы, диван, люстру с хрусталем, резьбу на потолке — куда ни поверни голову, он такого никогда не видел!

Внезапно Тамара остановилась и тоже обвела комнату глазами.

— Где Закир? Закир!

Приказчик опять появился у входа, за которым спускалась лестница в лавку. Он застыл, как солдат наизготове, а Тамара хозяйским голосом сказала ему:

— Слушайте меня и запоминайте. Поедете в Чорсу, к лучшим мастерам, закажите сани, крытые, одноконные.

— Да, — кивая, подтвердил, что понял, приказчик.

— Оттуда — к Арифходжабаю. Навестите его и скажете: Тамара продает дом. Со всем имуществом. Если он еще желает, пусть приезжает и привозит деньги. Деньги наличные, с собой. Срок — завтра до вечера. Хватит этого?

— Да, — кивнул приказчик.

— Хорошо, Закирджан, очень хорошо… Что же еще? — Она резко повернулась к Умматали. — Вы же голодный? Простите. Тетя Олия! Олия! Где вы? Накормить. И получше. Идите, уважаемый, ешьте, отдыхайте. Коня куда поставили?

— Конь еще на улице! — вспомнил Умматали.

— Уже во дворе, в конюшне, — усмехнулся приказчик. — Я завел.

— Ах, Закирджан, что я буду делать без вас в Кашгарии? — весело спросила Тамара. — Когда этот чекист приставал ко мне с вопросами, кто ваш любовник, я думала назвать вас. Согласились бы?

Закир потупился и вскинул бровки на лоб. Дескать, с одной стороны, куда мне, а с другой — рад был бы, всегда рад!

Старая служанка, переваливаясь как утка, увела Умматали, ушел Закир, а Тамара принялась перебирать в уме, что взять с собой. Самое необходимое. Надо быть беспощадной и разумной. Самое необходимое — деньги. С ними все будет…

Однако утром взволнованный Закир объявил, что с санями все в порядке, к вечеру приготовят, а вот Арифходжабая не нашел! После конфискации его гостиниц и магазинов бай где-то прячется, никто не знает где. Слыхом не слыхать.

— Что же делать? — спросила Тамара.

Закир не отвечал, потупившись, терпеливо молчал, и Тамара вдруг спросила его, прищурившись, хитровато:

— Послушайте, Закирджан, а не купите ли вы мой дом сами? И лавку? Со всем товаром!