— Да! От них всего жди. Картежники!
Двое из компании, сам джигит-главарь и косоглазый, вскочили, сжали кулаки, но чайханщика как будто даже и не слышали, а подступили к Масуду.
— Думай, прежде чем сказать, пришелец!
— В горле твоем, похоже, очень широко окно открыто, можем и заткнуть!
Масуд, тоже успев подняться, переждал словесную бурю и спросил с беззлобной ухмылкой:
— Что же вы остановились передо мной, как перед чемпионом по борьбе?
Он был такого роста, что оба задирщика невольно посматривали на него снизу. Но главарь все же проворчал:
— Чемпион! Видали мы таких…
— Ну, так знайте, хвалиться не хочу, но я действительно один из чемпионов Ташкента. Запомните это на всякий случай. И то, что воробей не петух! А если перестанете петушиться, если по-доброму, то приходите в гости, я на все вопросы вам отвечу, с охотой поделюсь всем, что знаю.
— Да? — ехидно прищурился косоглазый. — Что ты можешь объяснить про деда Мухсина?
Масуд засмеялся:
— Тут Кадыр-ака прав. Все это не больше чем выдумка.
— Все три случая? — спросил главарь.
— Все три. Виноград мог увянуть, но не от дурного глаза бедного дедушки, а от плохой обрезки, от лишних листьев, от сырой тени. Про жернова вам Кадыр-ака метко сказал. А если и не поскупился Кабул на важную покупку для своей мельницы, то ему жуликоватые торговцы плохие камни подсунули. Это уж как пить дать!
— А гора?!
— Попросите деда Мухсина сколько угодно смотреть на гору и хвалить ее при этом не переставая, никакого землетрясения не будет. Могу поспорить. Пусть хоть с утра до вечера смотрит и хвалит! Хоть сейчас. Хоть завтра. Ну? Кто готов поспорить со мной? Боитесь? Может, деда и на улице не было, когда землетрясение случилось. Может, дед еще не родился, а камни уже лежали в арчовой роще.
— Молодец! — азартно засмеялся над примолкшей компанией чайханщик. — Так их!
— Не грех и еще учесть…
— Что?
— Небось вы и сами кое-что прибавили для интереса!
Главарь тоже рассмеялся:
— Без этого хороших рассказов не бывает!
— Теперь я тебя спрошу, если можно, — сказал Масуд главарю, доставая из кармана свернутую в трубку и успевшую малость потрепаться газету. — На, держи… Что это такое, знаешь?
— Газит! — задрав голову, вызывающе ответил безбородый атаман картежников.
— Правильно, уже и тебе знакома газета… Давай прочти что-нибудь! Там много интересного написано, верней, напечатано… Читай «газит»! Ну, хотя бы одно название. Как она называется?
Безбородый молчал, потея от натуги. В конце концов усмехнулся и выдавил из себя:
— Э… э…
— Ну вот! Держишь газету, а только всего и прочитал, что «Э…»!
— Так его, так! — повторял чайханщик ликуя, протянул руку и взял газету, а потом, наморщив лоб, прочитал по складам: — «Ки-зи-и-ил Уз-бе-ки-и-и-стон»!
— Да, «Красный Узбекистан», правильно! Где научились?
— Там спрошу, там… Когда хочешь, то научишься… Везде!
— Возьмите себе газету, Кадыр-ака, почитаете в свободный час и узнаете, как живут люди в других кишлаках, в Ташкенте, что делается совсем далеко от нас, в Петрограде, в Москве! — И Масуд повернул свою кудлатую черную голову к атаману: — А ты — хочешь знать, что пишет газета, приходи в школу, записывайся в ликбез. Создадим курсы для взрослых, на днях откроем. Через несколько месяцев сам начнешь читать. И писать!
Атаман засмеялся — то ли над Масудом, то ли от забавности этого обещания, показавшегося ему несбыточным, трудно было понять. А косоглазый насмешливо заметил:
— У нас двое бедняг уже пытались открыть этот самый… ликбез!
— Я знаю, — серьезно сказал Масуд. — Потому и приехал… Меня убьют трусливые бандиты, приедет четвертый, и ликбез все равно откроется.
— Почему это они трусливые? — перебил голосистый парень в красных сапожках.
— Из-за угла убивают, — сказал чайханщик.
— И не только поэтому, — добавил Масуд. — Они боятся грамотных крестьян. Грамотными трудней командовать, а они командовать хотят. Вот и боятся нас, учителей… Мешают. Убивают.
— А ты говоришь — откроют! — вызывающе сказал главный, сузив без того мелкие глаза. — А если всех убьют?
Масуд засмеялся:
— Руки коротки. Мне-то самому ликбез ведь не нужен, я уже читаю и пишу, я приехал крестьянам помочь. А их больше, чем бандитов. Неужели они дадут себя запугать? Никогда!
— Да, не дадим, — сказал чайханщик. — А вы… вы…
— Вы, четверо, как слепые, — договорил за него Масуд.