Утром Мамай был в Черном овраге.
X I
На мачтах баржи хило теплились’ огни. По
палубе, горбясь, ходил часовой с винтовкой.
За ним {от большой скуки) неотвязно броди
ла черная собака. Миновали небольшую д е
ревню на правом берегу, тепло закутанную в
меха ветел и тополей.
Повстречался белый
пассажирский пароход. Он дал гудок и быст73
ро прошел, отбрасывая, к берегам веер гри
вастых, певучих волн.
Услышав шум парохода, поручик Бологое
открыл глаза, приподнялся на локте. Расте
рянно спросил:
— Что такое? Где я?
— На барже вы, — ответил Ягуков.
— А-а... — понимающе
протянул
Боло
тов. — Он... убежал? Да?
— Так точно.
— Стреляли?
— Стреляли, да где уж...
— Мерзавец, — прошептал тихо. — Уйди, Ягуков.
Опять лег, опустил набухшие веки. Кружи
лась голова, словно после угара, к горл) подступала тошнота, перед глазами неотступ
но стоял Михаил Черемхов. Вспомнились и
другие смертники: Сергей Рябинин. который
оттолкнул солдат и сам полез в петлю, рабо
чий-большевик
Петров,
которого с трудом
убили, изрешетив всего пулями, учительницг
Суховеркова, плюнувшая перед смертью ем> в лицо...
Много встречалось уже таких, уходившие
в небытие с каменными лицами и жарким1
глазами.
Это начало серьезно пугать поручика Боло
гова. Уничтожая большевиков на барже, of держался спокойно и властно, всем своим ви
дом стараясь внушать, что на его стороне —
сила, правда, будущее. Но те, что умирали
74
неожиданно начали колебать, расшатывать ус
тои его веры. Словно собственная тень, его
неотступно стала преследовать мысль, что
если много таких людей, с какими приходи
лось встречаться на барже, то прошлое не
вернуть. Он крепился,
отгонял эту мысль,
всячески оживляя свои надежды. Но сомне
ние тихонько, незаметно точило и точило его, словно короед дерево. Он стал угрюмее и
вспыльчивее. Случалось, что он целые ночи
бродил по палубе, борясь с непонятной то
ской. Все имеет свои границы. Случай с Ми
хаилом Черемховым
окончательно подорвал
силы поручика Бологова. Беспокойство, ранее
сочившееся в душу сквозь незаметную рас
щелину, теперь начало заливать ее неудержи
мо, как полая вода...
Полузакрыв глаза, Бологов в это утро мно
го раз, словно заучивая наизусть, повторял
одно и то же:
— Неужели все кончено? Неужели?
Он вспомнил о своем маленьком заветном
мешочке, который постоянно носил с со
бой, — в нем хранилось немного сухой и чер
ной земли. Это была земля, взятая им из ро
дительского сада. Раскрыв мешочек, Бологов
с минуту задумчиво смотрел на землю, а по
том так стиснул ее в руке, словно хотел, что
бы она вскрикнула, как живая...
75
X I I
Наташа хорошо слышала выстрелы.
И больше — ничего.
Сознание
вернулось
к ней только на другой день. Она не подня
лась, лежала молча. Ей казалось, что она лежит в темноте одна, а все остальные смерт
ники — за толстой стеной, плохо пропускаю
щей звуки; медленно, медленно восстанавли
валась в ней способность чувствовать и по
нимать окружающее. Казалось, все в ней
омертвело. Задумай поднять руку — не под
нимешь, шевельни ногой — она каменная. Д а
и шевелиться не хотелось. Зачем? Пусть те
ло лежит на соломе и гниет.
— Ну, как дела? Воды не надо?
Узнала: это — Иван Вельский. Испугалась, что вот-вот из сердца хлынет боль. По щ е
кам потекли слезы, она не трогала их —
пусть катятся...
— Ты
знаешь, — Вельский
нагнулся, — у
меня была жена. Высокая, белая. Походка —
важная, спокойная. Сейчас вижу.
А блины
какие пекла! Они запороли. Я хотел пове
ситься. Но выдержал...
Сын еще у меня
был — забавный такой мальчонка, смышле
ный, верхом
ездил здорово. Его на штык
подняли...
Вельский отшатнулся, помедлил, с холод
ной веселостью досказал:
— Смышленый был! Он, знаешь ли, одно
го
беляка в капкан
поймал.
Поставил у
П
крыльца, што ли... Вот какой!
Его — на
штык.
— Зачем ты это? — чуть слышно спросила
Наташа.
— Успокойся.
— Я успокоилась... — Прислушалась. — Как
в барже тихо. Они — спят?
— Нет, думают.
— О чем?
— О жизни, наверное.
Шли недалеко от берега, мимо деревни.
Долетал лай собак. Солнечные сети качались
в глухой пучине трюма.
— А что думают о жизни?
— Разное.
— Нет,
нет. — Наташа вздохнула. — Они
не о жизни думают, нет. О смерти.
Разговор сильно утомил. Наташа устало
закрыла глаза. И почти в то ж е мгновение ее
оглушил винтовочный залп.
Он
прогремел
так сильно, что вокруг застонала вода. И
враз все смолкло.
В голове еще не улегся
тяжелый звон, а Наташе вдруг показалось, что Мишка Мамай рывком поднял ее на
крепкие руки. Она вскрикнула.
— Уйди! Сгинь!
— Что кричишь? — сказал Бельский. — Я
уйду.
— Чтоб ноги твоей не было!
— Наташа, что с тобой?
— Уйди! Сгинь!
Она быстро поднялась, сказала тише: 77
— Нет, они о смерти думают.
— Ну, и пусть...
— Я знаю, ты добрый, ты поверишь мне.
— Я и не спорю.
— Не споришь— не бунтуй. Не люблю.-
— Наташа...
Откинув голову, она коротко хохотнула.
— Сонная трава зацвела. Как рано!
Вельский, наконец, понял все.
ill
Случилась беда и с Шенгереем.
Увидев снопы, он стал бояться смерти. А
когда ушел Мишка Мамай, он совсем ослаб, пал духом.
И странно — это произошло из-за тех сапог, что отдал ему Мамай! Сначала
Шенгерей несказанно обрадовался подарку: он
никогда не имел сапог, все свои сорок девять
лет носил собственной поделки лапти. Только
один раз, когда
женился,
надевал сапоги.
Дал их на свадьбу деревенский богач с усло
вием, что Шенгерей отработает три дня в
страду на его поле. И Шенгерею совсем не
обнлно было, что богач выговорил так много,--: уж очень приятно
было ходить в сапогах.
Идешь, а они начищенные, так и ловят солн
це! Это ощущение приятности долго не по: кидало Ш енгёрея/ Приезжая на базары или
ярмарки, он всегда ходил по лавкам, подолгу
осматривал сапоги, приценивался я был до
волен тем, что торговцы, желая сбыть свой
78
товар и не зная бедности и страсти Шенгерея, давали ему поторговаться. А теперь, наконец, он получил сапоги, получил навсегда, и так
неожиданно! Знал Мамай, что он босой да к
тому же простуженный, и вот, отдал. Шен
герей сначала долго ощупывал сапоги, погла*
живая носки и голенища, стучал ногтем в по
дошву и восхищенно думал: «Ай-ай, какая
кожа! Если их мазать гусиным салом — им
износа не будет! Мне их до старости хватит, да еще Хаким поносит...» Но подумав так.
Шенгерей вдруг осекся: он первый раз, по