Ничто не предвещало беды.
Городок космодрома встречал тех, кто приехал на запуск «Союза», нарядными домами и улицами, новым отелем современной лаконичной архитектуры, светлой молодой зеленью тополей.
Стартовая площадка. Затратив, наверное, несметное количество красок, ракетчики обновили громадный технический корпус, где проходят предстартовые испытания ракеты и корабля.
У журналистов, прибывших на старт, возбужденное и озабоченное состояние: надо собрать материал для репортажей.
Комаров занят. Пока он освободится, нам предлагают посмотреть на ракету. Она еще в техническом корпусе. Через обычную дверь, которая из-за масштабов здания кажется мышиной норкой, мы попадаем внутрь. Вход выводит нас к серединной части ракеты. Нос ее где-то там, направо, корма еще дальше — влево. Длинное узкое тело висит над нами, поддерживаемое гигантскими руками механизма-установщика. На подвижных площадках, вознесенных наверх, — монтажники. При нас они закончили работу. Загудел и отъехал в конец зала мостовой кран, отошли в стороны площадки с людьми. Медленно, задрав голову кверху, обходим ракету. Вот висит ее нос. Белая оболочка обтекателя скрывает от наших глаз находящийся здесь корабль «Союз».
Накануне государственная комиссия решила: в первый испытательный полет этот корабль поведет Владимир Михайлович Комаров. Каждый из нас знает превосходную инженерную подготовку этого космонавта, его живой и энергичный ум, его настойчивость — и выбор воспринимается как безупречный.
Кормовая часть ракеты. Точная геометрия кругов и плоскостей, игра металлических бликов. Безмолвно уставились в пространство раструбы сопел. Пройдут немногие часы, и из них ринется поток энергии, который поднимет космонавта над планетой. Но пока что сопла прикрыты заглушками. И еще не распахнуты ворота испытательного корпуса…
Космодром верен обычаям. Когда ракета встала на стартовую позицию, по бетонным плитам площадки промаршировал духовой оркестр и выстроилось каре провожающих. Митинг.
Владимир Комаров и его дублер внимательно слушают, что говорят им члены стартовой команды. Слова напутствия вполне обыкновенные. Как всегда — это добрые пожелания.
Спокойным и мягким голосом Владимир Михайлович благодарит за доверие, за честь… Он обещает: программа испытательного полета будет выполнена… Естественно и просто говорит он. И все, кто его здесь слышит — от ветеранов-ракетчиков, которые пришли сюда в еще голую степь, до новичков, для которых первые годы космодрома уже легенда, знают, что это обещание космонавта, коммуниста, преданного своему делу, влюбленного в него. Многие ракетчики помнят Комарова в канун его первого полета на многоместном «Восходе». И тогда он был таким же — человеком, чуждым позе и театральности. Помнят, что тогда он и его спутники — К. Феоктистов и Б. Егоров безукоризненно выполнили трудное и многоплановое задание. Экипаж корабля «Восход» открыл много нового и важного. Первый полет В. Комарова — золотая страница в освоении космоса.
Круг почета вдоль строя провожающих. Комаров и дублер еле видны из-за букетов, которыми их одарили хозяева стартовой площадки: весна!
Немного позже — встреча журналистов с Владимиром Михайловичем. Она происходила в холле гостиницы, где на этот раз жил в предстартовое время космонавт. Владимир Михайлович вышел в спортивном костюме. Казалось, он продолжал о чем-то думать, о своем, о важном.
Так оно, без сомнения, и было. Впереди — большая, сложная работа.
Да, космонавту нужно мужество. Но и знания. Знания, как и каждому специалисту своего дела. Все, кому доводилось поговорить с Владимиром Михайловичем о космосе, знают, что сам он беспредельно был предан этому делу — только что начатому, громадному и нужному людям. Я раньше слышал, как он объяснял, что будущее человечества так же немыслимо без овладения силами космоса, как наше настоящее — без электричества, радио, авиации.
Его друзья, товарищи, специалисты, которым пришлось с ним работать, видели его поистине неутомимое трудолюбие, его безграничное желание отдать каждую минуту и каждое усилие для успеха дела. Его часто видели в цехах, где строили корабль «Союз», он проводил дни в лабораториях и конструкторских бюро, чтобы до последней мелочи знать корабль. Он хотел сделать все, что может. И как всегда — не для себя, а для людей. Все, что он узнает в космосе нового о его природе, о самом корабле «Союз», — все это в конечном счете должно послужить всему человечеству. Циолковский мечтал о времени, когда человечество сумеет выйти из своей колыбели — перестанет быть привязанным к Земле. Комаров страстно, самозабвенно работал для этой мечты.
— Можно от вашего имени передать привет читателям «Известий»? — спросил я, когда наша беседа закончилась.
— Удобно ли?
Два слова — и весь человек! Всегда и все ли мы способны быть так скромны, так высоко ценить других? Соотносить себя и всех такой благородной мерой?
Далеко за полночь к стартовой площадке потянулись люди. Скоро приедет космонавт. Включены сильные прожектора. Тело ракеты высветилось, тонкие кружева ферм стали словно платиновыми. Один из прожекторов метнулся в сторону, и в его луче оказался автобус. По-мальчишески легко соскочил Комаров с подножки. В голубом прожекторном свете синяя куртка космонавта будто бы сверкает: костюм у него такой же, как и при его первом полете, — полуспортивный. Затем, как обычно, рапорт председателю государственной комиссии, и плотная группа, в центре которой космонавт, поплыла к подножию лифтовой мачты. Еще раз мелькнула синяя куртка перед распахнутой дверцей кабинки. Вижу, как ползет кабинка вверх. Словно по команде, лучи прожекторов собрались на верхней площадке, там, где вход в корабль. Опять вижу космонавта — далекая синяя фигурка. Машет нам вниз руками. А здесь долго и сильно аплодируют. Слышал ли он? Теперь этого никто не узнает.
И вот — исчез, ушел в корабль…
Наблюдательная площадка. Старт еще не так скоро, но все, не отрываясь, смотрят на ракету. Нет, не ее красота приковывает взгляды людей. Все думают о человеке, готовом к подвигу.
О чем думает он?
Радио доносит сюда, на террасу, его лаконичные сообщения о том, как работают отдельные системы корабля. Он ведет методический контроль. Он начал работу. И весь ушел в нее, как всегда…
Медленно светлеет небо. Но солнце не успело взойти, как прозвучали последние команды:
— Пуск!
Нарастает рев, всплывает ракета, а за ней слепящий шар пламени, и уже ничего больше не видно. Ракета гремит. Гром уже заполнил, кажется, всю Вселенную. Будто миллион тропических гроз слились в одну. И нет им конца… Ракета еще не набрала большой скорости, когда ее нос вонзился в просвет облаков. Она видна! Видна долго. Вошла в стратосферу — и потянулись видимые в разрыв белые ленты инверсионных следов… Все слабее сияние… Ракета уже развернулась по курсу, и мы видим ее след… Гром утихает, и все явственнее звучит по радио голос с командного пункта — голос, который передает Комарову, как оценивает Земля работу ракеты, полет. Содержание передач — лаконично и ясно: «Полет идет нормально! Машина работает нормально!» Всего несколько обычных слов, но каким спектром радости заставила их играть интонация человека, дежурящего на командном пункте.
Ракета уже растаяла, как тают звезды на рассвете. Но рядом с собой из того же динамика я слышу голос Комарова. Космонавт докладывает о действии систем ракеты и корабля. Он работает. Его голос тверд, слова точны, как формулы. Он работает.