- Почему вы не применили ее теперь?
- Может, потому, что мне это надоело?
- Прозвучало, как вопрос.
- Я просто сама еще не решила, – голос Кризанты посерьезнел. – Вы заблуждаетесь, если думаете, что я не могу убить человека. Потому что я могу. Я не стала вас убивать, потому что не хотела этого. Но я думала убить того человека, который влез в мой дом.
- И почему же вы этого не сделали?
- Потому что снова не захотела. Но я бы могла.
*
- Она могла меня убить, – Клинт подергивал тетиву лука, прислонившись к стене и невидяще уставившись прямо перед собой. Романофф, которая в тот момент проверяла надежность замков на браслетах, услышав слова Бартона, оторвалась от своего «увлекательнейшего» занятия и подняла на него голову.
- Что, прости?
- Я сказал, она могла меня убить. Более того она даже собиралась это сделать. Но только до того момента пока не увидела мое лицо, – Клинт отложил оружие и выскользнул в коридор, направляясь в ту часть авианосца, где находилось новое жилище Кризанты. Наташа, пару мгновений поразмыслив над словами Соколиного Глаза, последовала за ним.
Кризанта тем временем уже успела снять куртку и конверсы. После чего распустила свою косу, выпуская на свободу медовые длинные волосы, которым предстояло отрасти за ночь, затем взбила подушку и улеглась на свое спальное место, сунув ладони под щеку. Дремота уже начала одолевать ее, когда ее личное пространство в очередной раз нарушили. Только теперь это уже были агенты, напрямую связанные с ее поимкой. Повернув к ним голову, девушка протяжно и недовольно выдохнула и привела себя в сидячее положение.
- Неужели не дадите мне даже поспать? Что еще?
- Почему ты тогда остановилась? – Клинт в два шага пересек расстояние от двери до кровати и теперь нависал над Кризантой, заставляя ее рассматривать его снизу вверх.
- Что, даже не поздороваешься? Хотя бы для приличия? – поморщилась от такой прямоты его собеседница.
- Добрый вечер. Почему ты тогда остановилась?
- А я должна перед тобой отчитываться?
- Нет.
- В таком случае я не собираюсь ничего говорить по поводу твоего вопроса.
- Почему ты не убила Клинта? – встряла в их диалог Романофф, привычно скрещивая руки на груди. Кризанта, прищурившись, покосилась на нее.
- Я не обязана тебе отвечать.
- Знаешь, я думаю, ты о чем-то умалчиваешь, – Черная Вдова произнесла это достаточно едким тоном для того, чтобы Кризанта резко соскочила на пол и, обогнув Бартона, встала прямо перед ней. От того убийственного взгляда, которым она одарила ее в тот момент, можно в секунду превратить Ад в Северный полюс.
- Знаешь, я думаю, это не твоего ума дела.
- Девочки, девочки, успокойтесь! – мягкий голос появившегося очень вовремя Колсона несколько снизил напряжение в комнате, но было понятно, что проблема до конца еще не решена.
Однако Кризанту оставили в покое. До следующего утра.
[1] Цветa с длиной волны от 565 нанометров до 590 нанометров – это цвета желтого спектра.
[2] 1.0 – cамое лучшее зрение. (Информация взята из интернета. На достоверности не настаиваю.)
[3] Oryctolagus cuniculus – дикий европейский кролик.
[4] Триплекс – многослойное стекло, два или более органических или силикатных стекла, склеенных между собой специальной пленкой, способной при ударе сдерживать осколки.
========== Глава 8, в которой обо всем рассказывают записи. ==========
«Ваше прошлое – это уже только история. И как только вы это осознаете, оно больше не имеет власти над вами».
(с) Чак Паланик
Я так долго мечтала
Найти смысл и разгадать
Тайну жизни…
Почему я снова должна пытаться?
Неужели мы оба всегда
Будем узнавать правду, лишь столкнувшись с ней лицом к лицу?
Неужели я никогда не освобожусь
И не сброшу эти цепи?
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы всё вернула назад, это моя вина.
Моя судьба - одиночество,
И мне придётся жить, пока не наступит конец.
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы вернула всё назад и, наконец-то, нашла бы свой путь…
Я так давно живу,
Много времён года сменили друг друга…
Я видела, как сквозь века
Воздвигались и разрушались королевства,
Я видела всё это.
Я видела и ужасы, и чудеса,
Происходившие прямо на моих глазах.
Неужели я никогда не исправлю всё и не освобожусь?
Юджин, наша мечта давно умерла,
Вместе с нашими историями и нашей славой, которые мне так дороги….
Мы не будем навсегда вместе, не плачь.
Я всегда буду здесь, до конца…
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы всё вернула назад, это моя вина.
Моя судьба - одиночество,
И мне придётся жить, пока не наступит конец.
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы вернула всё назад и, наконец-то, нашла бы свой путь…
Within Temptation – «Jillian». Перевод. Сокращено и несколько перефразировано.
*
Старые дневники могут хранить в себе много всего разного, от простого изливания каждодневных эмоций до по-настоящему цепляющих историй, потому что нередко в эти самые истории рассказчик – конечно же, не подразумевавший, что его «творчество» увидит кто-то посторонний, – в буквальном смысле вкладывал частичку своей собственной души.
У одной девушки появилась привычка заносить эти самые истории в небольшие книжицы, которые под конец становились потертыми, в книжицы, чьи переплеты лишались твердости и чьи страницы были исписаны круглым аккуратным подчерком, не менявшимся столетиями, и разрисованы той же рукой. Эти самые страницы пожелтели от времени, став жесткими и хрупкими, но слова, выведенные на них, еще можно было прочитать. Если, разумеется, перед этим наткнуться на эти самые истории, частями которых они являлись.
И эти самые истории, для того, кто, возможно, однажды их отыщет или случайно обнаружит, не всегда будут веселыми или обычными, а зачастую – печальными и суровыми, такими, какой нередко бывает по отношению к людям жизнь, выстраивающая перед ними череду препятствий и испытаний.
Но если кто-то все же развернет эти маленькие книжки, в которых описано существование безымянной сказительницы – которая никогда не упоминает своего имени и можно лишь строить предположения о том, кто она такая, – этот кто-то откроет двери в эти самые долгие-долгие истории, тянущиеся сквозь века и не прерывающиеся ни на секунду.
*
В просторном кабинете без окон, устроившись за большим столом, на котором стояло сразу три компьютера, сидит человек. Темный человек. Черный человек. Черный в душе, черный как смоль. Свет в комнате приглушен, лица неизвестного не видно, но ясно, что это мужчина. Нельзя сказать, ни как он выглядит, ни сколько ему лет, ни кто он такой, но в его облике, скрытом полумраком, есть что-то зловещее, что-то, что излучает угрозу. Этого черного человека нисколько не волнуют различные графики и файлы, светящиеся на экранах больших мониторов. Этого черного человека не волнуют отчитывающиеся перед ним люди, которым положено являться с подробными отчетами о действиях… противника, точнее – соперника.
Этого черного человека с фасетчатыми глазами гипнотического синего цвета куда больше волнует пара тройка дневников в старых обложках, внутри которых объект его долгих поисков повествует о себе и о своих чувствах.
Почему его это волнует?
Он ищет слабое место, хочет узнать все, что только возможно.
И, учитывая его упорство, он скоро своего добьется.
Записи, которые он читает, явно не первые и по временной шкале находятся примерно в середине или чуть после нее. Начальная линия отсутствует, оно и понятно, слишком много воды утекло, а книжечки – не вечны, в отличие от той, кто ими ранее обладал.
Записи, которые он читает, пестрят рисунками, которых там порой даже больше, чем слов.
*
Титульный лист первого «журнала» датирован 1753 годом, остальные пять – 1796, 1821, 1867, 1933-им годами.