…
Ты понимаешь, что всё пойдёт через задницу, когда Борн убивает двух агентов, охраняющих лестницу перед квартирой, в которой укрываетесь вы с Конклином.
Но на один короткий миг ты ловишь взгляд серо-синих глаз, когда Борн нападает на Конклина.
Хочется закричать. Так, чтобы вылетели все стёкла и лопнули барабанные перепонки в ушах у Борна. Во взгляде Джейсона тень. Ты хочешь верить что это — искра узнавания. Но оцепенение не даёт тебе сдвинуться с места, хотя ты и должна броситься на помощь Конклину.
…
Ты присутствуешь на пышных похоронах своего бывшего начальника, но не чувствуешь и отголоска скорби в душе. Машинально отмечаешь, что зал украшен пионами, а речи больше торжественные и формальные, чем душераздирающие. Слов не находится даже у членов семьи.
Борн отмщён. Один из идейных вдохновителей проекта, сделавшего его наёмником, мёртв.
Но жива ли ты?
Ты хотела бы задать этот вопрос Джейсону Борну, но тот исчезает почти на два года.
***
В конце концов ты понимаешь, что не зря получала государственную стипендию и диплом с отличием. Ты выходишь на след Борна по своим каналам, и след этот ведёт на Гоа.
За две недели до ежегодного отпуска ты начинаешь улыбаться и с видимым удовольствием посещаешь магазины, покупая купальные костюмы, шорты и вьетнамки.
На вопросы коллег отвечаешь:
— Я уже давно планировала отпуск на море. Почему бы и не Индия?
Но ты не настолько глупа, чтобы очертя голову кинуться по адресу, записанному на пачке сигарет — предмета нового, но плотно обосновавшегося в твоей сумочке. Ты действительно путешествуешь вдоль всего побережья, чтобы выявить отсутствие слежки.
Это паранойя, но она — побочный эффект службы в ЦРУ.
Ты приходишь к дому Борна за двенадцать часов до вылета самолёта и останавливаешься за несколько ярдов от его бунгало, не в силах подойти ближе.
Джейсон и Мария отдыхают на террасе. Старые, продавленные шезлонги, полуденный зной и его пальцы, переплетённые с пальцами Марии.
Ты чувствуешь себя лишней. На всей планете.
***
Ты учишься жить заново и врёшь, что получилось. Даже самой себе.
На твоём столе георгины из Marché aux fleurs.******
Свидание, признаться, вышло крайне неудачным. Как и десяток других. Но ты настроена серьёзно.
В конце концов ты должна встретиться с Николя. Милым парнем — владельцем букмекерской конторы. Ты надеваешь кружевное бельё с твёрдым намерением, когда по телевизору начинаются «Новости».
В руках пульт, и ты готова выключить, потому что безбожно опаздываешь, но в следующий момент опускаешься на диван без желания двигаться с места, когда диктор сообщает: «Сегодня в девять утра по местному времени на мосту через реку Суари, что в Гоа, было совершено двойное покушение на туристов. Мужчине удалось бежать, его спутница убита выстрелом в голову. Личность погибшей установлена, ею является гражданка Германии — Мария Елена Кройц, объявленная в международный розыск около двух лет назад. Её спутнику удалось скрыться, но есть основания предполагать, что им является разыскиваемый по делу о государственной измене гражданин США Джейсон Борн».
Если Вселенная и образовалась в результате Большого взрыва, то он — ничто по сравнению с тем, что происходит в твоём сердце. Ты понимаешь, что теперь Борн вернётся. Чтобы отомстить ЦРУ. И ты… ты снова должна быть в деле.
***
Ты возвращаешься к практике и отчасти теории, вновь определяя неопределяемое. «Планы» и «реальность» не хотят становиться синонимами, несмотря на предпринятые попытки. И вместо того, чтобы приблизиться к Борну, ты вынуждена наблюдать, как новый оперативный начальник ЦРУ — Памела Лэнди — занимается его поимкой. Ты не сомневаешься в провале этого мероприятия, но держишь молитвенник под подушкой.
А ещё никак не можешь попасть в оперативную группу, занимающуюся Борном, хотя сам Эббот рекомендует тебя. Высшему руководству ты нужна в Новой Гвинее.
Но всё же однажды тебя будит полночный звонок с приказом вылететь в Германию первым же рейсом.
В противовес ожиданиям, вместо рабочего компьютера в координационном центре тебя ожидает разговор с несколькими мрачными людьми из руководства, которых ты не знаешь. Председательствует Лэнди.
Тебе задают, наверное, тысячи вопросов, на которые ты отвечаешь однозначно или просто коротко:
— Нет, он никогда не давал проникнуть в свою голову, психологам не доверял. Я работала с ним только потому, что приказывал Дэниелс.
— Мисс Парсонс, Борн — государственный изменник. Он опасен, но требует встречи с нашим представителем.
— Вы хотите, чтобы к нему пошла я?
— Мы не настаиваем, но…
— Я всегда являлась патриотом, — отвечаешь ты, склоняя голову, чтобы никто не заметил тени в твоих глазах. Слишком многие в Управлении являются неплохими психологами.
***
Александрштрассе наводнена людьми с плакатами и лозунгами. Мозг машинально отмечает, что встречу Борн организовывает в своём стиле. «В толпе легче всего затеряться», — когда-то говорил тебе он. Это понимает и Лэнди, отдающая приказания через наушник.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, Никки, и старайтесь держаться мест с наименьшим скоплением людей. Так группа захвата сможет контролировать ситуацию.
— Да, мэм, — отвечаешь ты, сливаясь с толпой.
В наушнике растерянный гул голосов — всё идёт не по плану, а сердце трепещущей бабочкой взмывает к подбородку — твой локоть в стальном капкане пальцев Борна.
— Быстро в автобус, — командует он, едва разжимая губы. Это разумно — никто не слышит его через микрофон, который ты предусмотрительно накрываешь рукой.
Конечно, события следующих минут мало напоминают романтическое свидание, особенно учитывая тот факт, что он грубо подталкивает тебя, направляя.
Трех остановок достаточно, чтобы ты окончательно заблудилась и пришла в себя только на лестнице, ведущей в метро.
Он торопливо задаёт вопросы, на которые ты снова вынуждена отвечать однозначно, проклиная отсутствие возможности предупредить его — ЦРУ всё ещё слышит вас.
Для Лэнди у тебя всегда останется отговорка, что он угрожал тебе пистолетом, которая…
…воплощается в реальность, спустя всего несколько мгновений.
Комната, в которую он тебя толкает, похожа на дизельную или тяговую подстанцию. Шум механизмов заглушает, делает неразборчивой его речь.
Он кричит, прижимая оружие к твоему виску, и ты тоже кричишь и… рыдаешь.
Борн принимает это за испуг, что в известной степени верно, но чувство страха напополам перемешано с отчаянием — в день, когда Борн пристрелил Конклина, он не узнал тебя. Долгий взгляд был лишь тенью презрения, а не вспышкой в памяти.
Ты понимаешь это… и молчишь.
Не добившись ответов, он уходит, оставляя тебя стоящей на коленях, с размазавшейся от слёз тушью. Ты понимаешь, что осталась жива только потому, что Мария Кройц была против убийств. Но за это ты не благословляешь, а снова проклинаешь её имя.