— Какой же ты стала предсказуемой, крошка. — Сквозь слёзы и капли дождя Кэролайн с ужасом смотрела на Лукаса. В его глазах стояло безумие, а хищная улыбка расплывалась по его лицу, видя страх в её голубых озёрах. Он сильнее её впечатал в стену, так что на землю посыпались бетонные обломки склепа. — Я мог бы выдрать вместе с твоей маткой этого нечистокровного ублюдка, — прошипел он ей в лицо, словно змей, — более того, безумно хочу это сделать и из последних сил сдерживаю себя.
Кэролайн прикрыла глаза, собираясь с духом. Материнские инстинкты, страх за любимого человека и дорогих ей людей возымели должный результат, и когда она посмотрела на Лукаса, её глаза горели кроваво-красным пламенем. Кэролайн отбросила брата от себя, и он ударился о надгробие, разбивая его собой. Лукас быстро поднялся и рассмеялся.
— Вот теперь узнаю мою девочку, — фальшиво-мягким голосом произнёс он. Паника и страх ушли на второй план, и Кэролайн смело посмотрела ему в глаза.
— Ты блефуешь, Лукас, — холодно ответила она, — у тебя нет оружия против первородных. Ты не сможешь убить мою дочь, потому что знаешь, что на тебя объявит охоту вся семья, когда проснётся. Поэтому ты начал предлагать мне свои ничтожные варианты. Позволь разочаровать тебя, но мне не подходит ни один из них. Ты проиграл, не начиная войны.
— Так, так, радость моя, — усмехнулся Лукас, подходя к ней на расстояние вытянутой руки. — Уверена в этом? Ты ведь знаешь, что я на два шага впереди своего врага. — Кэролайн наблюдала, как он вытащил телефон из внутреннего кармана куртки и набрал номер. — Ты права, пока у меня нет оружия, но мои знакомые ведьмы в процессе создания. Зато сейчас у меня есть то, что поторопит тебя с решением. — Лукас протянул ей телефон, и Кэролайн, хмурясь, посмотрела на него.
— Кэролайн! Не слушай этого психопата! — послышался голос Ребекки, что был полон паники. — Я справлюсь сама! Я прожила достаточно, чтобы пожертвовать собой ради жизни племянницы.
— Какое противное самопожертвование, — Лукас сделал отбой и убрал телефон обратно в куртку, — всегда считал эту семейку ненормальной с их «всегда и навечно вместе».
— У нас не лучше, — фыркнула Кэролайн. Она посмотрела в ночное небо. Дождь прекратился, и она вдохнула свежий воздух, а с ним почувствовала еле уловимый, ни с чем не сравнимый запах Клауса. Она ничем не показала Лукасу, что почувствовала поблизости Клауса, а только насмешливо спросила: — Что дальше, о великий стратег?
— Не хотел бы соглашаться, но ты на самом деле права, — хмыкнул в ответ Лукас, — твой ребёнок уникален, как утверждают ведьмы. Зачем мне убивать цыплёнка, который в будущем мне будет нести золотые яйца, ради этого я готов потерпеть. Весь мир будет нашим с помощью твоей дочери… нашей.
— Ты совсем свихнулся, Лукас, — поражённо покачала головой Кэролайн, — думаешь, я на это соглашусь?
— У тебя нет выбора, радость моя, — Лукас схватил её за шею, — ты поедешь со мной по-хорошему или по-плохому.
— Отпусти сестру, Лукас, — послышался голос Романа, и Лукас ослабил хватку, чем и воспользовалась Кэролайн, оттолкнув его от себя. Она было хотела переместиться, но Лукас успел схватить её за волосы и притянуть обратно к себе.
— Ты предал меня! — крикнул Лукас, оглядываясь по сторонам, направляясь потихоньку с ней на выход из кладбища. — Предпочёл брата этому щенку! А мы могли бы столько вместе ещё сделать! Если ты мне помешаешь, Роман, то, клянусь, я сделаю твою жизнь невыносимой!
— Отпусти её, — вкрадчивый голос Романа не предвещал ничего хорошего.
Прекрасно изучив братьев за вечность, Кэролайн приготовилась и не ошиблась, когда увидела перед собой Романа, в руках у которого был огромный крест, что, по-видимому, он вырвал с какого-то надгробия. Лукас прикрывался ею и отходил назад. Роман подмигнул ей, и Кэролайн, тут же уловив его намёк, поднялась ногами по телу брата, что давало ей возможность совершить нужный прыжок. Перевернувшись в воздухе, она оказалась сзади Лукаса, в руках которого остался клок её волос. Кэролайн было хотела со спины вырвать ему сердце, но была откинута его рукой на добрых пять метров. Роман, уловив момент, воткнул крест брату в живот и провернул его несколько раз. Лукас согнулся от боли пополам, но через несколько секунд выпрямился, как будто и не было в нём чёртовой железяки. Лицо Лукаса покрылось чёрными венками, а глаза налились кровью. Он выдернул крест из тела даже не поморщившись. Роман начал отходить назад, понимая, что теперь цель старшего брата он сам. На выручку ему пришёл Клаус. Он выскочил из-за угла и бросился с рыком животного на Лукаса, который не ожидал его появления. Они начали кататься по земле, осыпая при этом друг друга яростными ударами. Но всё же силы были не равны. Изловчившись, Лукас отбросил Клауса в сторону, и тот врезался в их семейный склеп, который при ударе почти разрушился. Бетонные глыбы заваливали железные гробы, и Кэролайн прикрыла рот ладонью. Лукас подскочил с земли и развёл величественно руки в стороны.
— Кто следующий? Неужели вы думаете, что справитесь со мной? — крикнул он им троим.
— Нет, даже не думали, — усмехнулся Роман, — в первый раз вижу тебя в роли клоуна, знаешь, я даже разочаровался в тебе, брат.
— Мы лишь тянули время, Лукас. — Клаус переместился к Кэролайн и встал перед ней.
— Интересно, для чего, котятки? — хмыкнул Лукас. — Никто не сможет меня остановить!
— Ты в этом уверен, дорогой? — послышался резкий голос их матери, а затем появилась и она сама, выходящая вместе с отцом на тусклый свет фонаря, где они все стояли.
— Я удивлён, — вполне не наигранно заметил Лукас. Элизабет не спеша подошла к старшему сыну.
— Ты знал, — мягко улыбнулась она Лукасу, проводя пальчиком по щетинистой щеке, — что чем чаще ломают тебе шею, тем быстрее ты приходишь в себя? Спасибо Никлаусу за предположение, мы долго спорили с твоим отцом, в итоге эксперимент удался. — Теперь Клаус понимал, откуда у Кэролайн такое изящное коварство. — Я до последнего не верила твоему отцу про твой эгоизм и цинизм… получается, я ошиблась в собственном сыне. — Пелена бешенства спадала с глаз Лукаса. Теперь он казался, перед разочарованным взглядом матери, потерянным и удручённым, словно нашкодивший мальчишка. — До последнего я надеялась, что ты одумаешься и покажешь себя с хорошей стороны, но ты опозорил семью. — Лукас было хотел возразить, но Элизабет, обойдя его сзади, прикрыла ему рот своей маленькой ладошкой, в которой таилась небывалая сила. — Тише, родной. Мне не нужны твои оправдания, а тебе необходим отдых на неопределённый срок. — Клыки Элизабет обнажились, и она уже была готова впиться в горло сыну, но тревожный голос младшего сына остановил:
— Подожди, маман. Если Лукас согласен на изгнание, я согласен с ним уйти и приглядывать.
— Роман, Роман, — послала искреннюю улыбку ему мать, — всегда тебя считала шалопаем, но последними поступками ты доказал обратное. Я горжусь тобой, в отличие от Лукаса. — Элизабет посмотрела на Била, и он молча кивнул. Лукас начал выворачиваться, словно зная, что должно произойти, но против стальной хватки матери был бессилен. Он отчаянно мычал что-то ей в ладонь, но они с отцом уже всё решили по пути на кладбище. — Я не вправе повторять ошибки дважды. Сейчас на кону стоит слишком многое, чтобы прощать, пускай даже собственного ребёнка. — Она опять посмотрела на шею сына, и Клаус заметил одинокую слезу на щеке Элизабет. — Тебе нужно отдохнуть, сынок. Спокойной ночи. — Элизабет впилась в шею Лукаса и начала высасывать из него кровь. Его кожа постепенно приобретала серый оттенок и морщилась на глазах, а попытки выбраться из её хватки становились с каждой пройденной минутой жалкими и слабыми.
Это было ужасным зрелищем. Под конец Элизабет уже не сдерживала рыданий. Опустив осторожно безжизненное тело, она упала перед ним на колени и начала просить прощения у спящего сына. Билл подошёл к ней и, подняв, обнял жену.