***
Ей снились его глаза так близко, как она их видела вчера в его кабинете, только его взгляд не был наполнен ненавистью к ней, он обжигал желанием, и она готова была сгореть без остатка, полностью подчинившись ему. Сон был настолько реален, что она чувствовала его прерывистое дыхание на лице, а его ни с кем и ни с чем не сравнимый запах окутывал, сводя с ума. Настолько яркий сон был для неё в новинку: раньше она видела лишь размытые картинки и неясные лица. Но ведь она спала? Она не могла спутать свой сон с реальностью, и Кэролайн решила извлечь из этого чудесного сна как можно больше удовольствия. Она улыбнулась ему и притянула к себе, впиваясь в его губы со всей страстью, которую испытывала к нему. Это был не нежный поцелуй, скорее грубый, неистовый и неудержимый, в котором она хотела раствориться целиком и полностью, показать ему всю ту страсть, которую могла ему давать вечно. Клаус запустил руку в её волосы и, придерживая, оторвался от её жаждущего рта, на что она разочарованно застонала. Он смотрел на неё какое-то мгновение, каким-то непонятным для неё взглядом, и она прикрыла глаза, ожидая, что вот-вот он исчезнет, испарится из её сна, но наконец почувствовала его губы на своей шее, а потом и руки на жаждущем его ласк теле. Это было не сравнимо ни с чем. То, чего Кэролайн ожидала, мечтая о нём в реальности, было лишь толикой того, что сейчас давали его ласки. Его руки, казалось, были везде, а прикосновения губ и языка к её груди доводили до сумасшествия. Всё тело била мелкая дрожь, и она с готовностью выгибалась ему навстречу, ожидая с нетерпением, когда почувствует его внутри себя и он заполнит её до предела, поднимая на вершину удовольствия.
Неожиданно его образ начал испаряться, а его прикосновения становились почти невесомыми, потом она и вовсе перестала их ощущать на своём теле. Кэролайн старалась отчаянно его вернуть назад, но он испарился без следа, как будто и не было его вовсе. Так некстати! Она разочарованно застонала и начала просыпаться. Ударив с силой по подушке кулачком, она в голос прокричала:
— Проклятье!
— Плохой сон, дорогуша? — услышала она именно его голос, который сейчас был с хрипотцой. Кэролайн вмиг окончательно проснулась и открыла глаза. Клаус стоял в её спальне, отвернувшись к окну, заложив руки за спину.
Ребекки и след простыл, но это её ничуть не удивило, потому как она часто уходила от неё рано, а по солнцу можно было определить, что сейчас почти уже обед. Стоп! Что он тут делает, и связан был ли её сон с его вмешательством в него? Вопрос чуть не вылетел из её рта, но она вовремя пресекла себя. Клаус не мог проникнуть в её сознание, как и внушить ей что-либо. Кэролайн не поддавалась всем этим штучкам, более того, она сама не могла этого делать, потому как была создана не магией, в ней были лишь сила, скорость и слух, превосходящие любого из них. И это хорошо, что она сдержалась. Только под утро Кэролайн решила для себя, что будет выражать к нему такую же холодность и пренебрежительность, как и он к ней, так сказать, обратный эффект вчерашней необдуманной выходке.
— С чем пожаловал? Думала, мы вчера с тобой всё обсудили? — спокойно спросила у него Кэролайн. Шёлковая простынь бесстыдно сбилась к её бёдрам, оголяя при этом половину тела. Она была уверена, что Клаус разглядел всё, что открылось его взору, и могла бы без стеснения продолжать так и лежать, но в этом случае она решила быть скромнее и натянула простынь на грудь. Повернувшись в его сторону на бок, Кэролайн приподнялась на локте и принялась недовольно сверлить взглядом его спину, ожидая, когда он соизволит повернуться к ней.
— Хотел поговорить с тобой по поводу Ребекки, — тихо произнёс он, — ты должна с ней расстаться, и в этом никак не должен быть замешан я.
— Почему ты думаешь, что я должна отказывать себе в удовольствии из-за твоих прихотей? — иронично спросила Кэролайн, хотя второе принятое ею решение было именно таким: расстаться с Ребеккой и как можно меньше причинить ей боли при этом, но в ней проснулась бунтарка и Кэролайн ничего не могла с этим поделать. Клаус действовал на неё довольно-таки странно, и она не могла никак понять, что происходит с ней, её мозг будто отключался рядом с ним, работали лишь инстинкты.
— Это не прихоть, она моя сестра, — Клаус наконец повернулся к ней, сумев наконец взять себя в руки. — Я не желаю, чтобы ты причинила ей боль.
— Что же насчёт тебя, Клаус? — усмехнулась Кэролайн, дерзко улыбнувшись ему. — Сколько ты ей причинил страданий за это время. Она почти всю ночь об этом мне рассказывала.
— Это тебя не касается, — процедил Клаус, — ты ведь не серьёзно к ней относишься. Не она тебе нужна, а я, как понял из вчерашнего разговора.
— Уверен? — Кэролайн засмеялась, откинувшись на мягкую подушку, а Клаус завороженно наблюдал, как её полные груди, на которые он не мог налюбоваться в течение часа, сейчас под шёлком соблазнительно вздрагивают от звонкого смеха. Она вмиг перестала смеяться и, обернувшись в простынь, встала с постели. — Это было вчера, — заявила она со всей серьёзностью.
— Что это означает, дорогуша? — вкрадчиво спросил Клаус, наблюдая за тем, как она следует в ванную комнату с видом королевы даже в этой чёртовой простыне, которую он хотел сорвать с неё.
Клаус нетерпеливо ожидал, когда она выйдет, подавляя желание ворваться в ванную и присоединиться к ней. Он ходил из стороны в сторону, словно разъярённый зверь в клетке, и с каждой пройденной минутой ожидание становилось невыносимей. Что она имела в виду? Он подошёл к дверям балкона и с силой открыл их, впуская в комнату свежий воздух, от которого стало немного лучше. Через пятнадцать минут Кэролайн вышла полностью одетая и с удивлением посмотрела на него.
— Ты ещё тут? — холодно спросила она. — Мне некогда с тобой вести разговоры, я, видишь ли, опаздываю на встречу.
— Что за встреча? — резко спросил Клаус.
— Послушай меня, Клаус, — проигнорировав его вопрос, она старалась не смотреть в его сторону и собирала с туалетного столика всё необходимое в сумку, — я поговорю с Ребеккой. Она мне не безразлична, чтоб ты знал. Но поговорю я с ней не из-за тебя и твоей просьбы, а потому, что решила так для себя несколько часов назад. — Кэролайн застегнула сумку и наконец посмотрела в его удивлённые глаза. — Мы проговорили с ней всю ночь, и да, я не хочу ей причинять боль, какой бы бесчувственной и отвратительной ты меня не считал, у меня есть душа и достоинство, и я не стану с ней встречаться ради того, чтобы тебя позлить или же вызвать ревность. Знаешь почему?
— Почему? — нахмурился Клаус, именно что-то вроде этого он и ожидал от неё, и то, что она так быстро сдалась, озадачивало его.
— Потому что и насчёт тебя я передумала. — Кэролайн подошла на расстояние вытянутой руки и виновато улыбнулась. — Мои желания и решения порой слишком стремительно меняются. Вчера я поспешно решила, что ты мне подходишь, не узнав о тебе ничего. Страсти недостаточно для меня, чтобы я решилась пойти против всей моей семьи, наплевав на традиции. Да, ты был полностью прав, что это чушь полная, поэтому предлагаю тебе мировую. Вчера мы не с того начали. — Клаус подозрительно прищурился, но промолчал, и она продолжила: — Давай договоримся, я не буду попадаться на твои глаза, как ты и желаешь того. Не буду влезать в твои дела, если только это не будет касаться моего бизнеса. Пойми, мне важно сохранить всё, когда они проснутся. Моя семья не привыкла в чём-либо себе отказывать, так заведено у нас. Мне нужно накопить круглую сумму, и если не будет средств к их существованию на следующие сто лет, начнётся хаос и разрушение, уверена, тебе это не понравится. Мы не можем внушать, как твой вид, поэтому приходится думать головой; и потом, договор действительно нерушим, ты, как и Марсель, будешь вовремя получать свои проценты на счёт, что укажешь мне.
— Что потом? — резко перебил Клаус. Её покорность начинала бесить. — Имею в виду через двадцать лет.