Джон Фремонт одобрительно кивнул своей небольшой головой:
— Почти до девятнадцати лет я не знал, что люди постоянно исследуют границу. — Он открыл экземпляр «Джорнэлз». — Я наткнулся на эту книгу в первый же день, когда пришел работать в Библиотеку для обучающихся в Чарлстоне. Передо мной словно открылся новый мир. До этого момента у меня не было ни малейшего представления, чему я хотел бы посвятить свою жизнь. Я читал ночь напролет и к рассвету решил, кем буду. Следующие полгода я поглощал книги, которые есть у вас здесь: генерала Уильяма Эшли, Джедедиа Смита, Зебулона Пайка, Джона Джэкоба Астора, Льюиса Касса.
Джесси указала ему на два кресла у камина:
— Сюда, садитесь в мое кресло, а я сяду в отцовское.
Она села напротив него, как много лет сидела перед своим отцом.
— Эта библиотека и кресло, в котором вы сидите, были моей школой. Отец научил меня читать, когда мне было четыре года, а когда мне исполнилось пять лет, научил меня рисовать и чертить карты Соединенных Штатов. Прежде чем я узнала, что Париж — столица Франции, я уже знала, что есть большая река, берущая начало в Соленом озере и впадающая в Тихий океан.
— Которой может и не быть! — воскликнул он почти сердито. — Да, я знаю, что Джедедиа Смит сообщил о такой реке, но мистер Николлет и я просмотрели все отчеты по топографии страны и не смогли отыскать возможное русло для такой реки.
— И однажды вы это докажете, — спокойно добавила она.
Он посмотрел на нее довольный и с удивлением:
— Как вы это узнали?
— Вам трудно скрыть тот факт, что вы исследователь.
— Я не был таким удачливым, как вы, мисс Джесси, — возбужденно продолжил он. — У меня не было отца, который учил бы меня. Я посещал колледж в Чарлстоне два года, занимался языками и математикой, интересовавшей меня, но никогда не видел смысла в моей учебе.
Она следила за его жестикуляцией, когда он рассказывал ей о своем детстве, своем отце — странствующем французском учителе и художнике, умершем, когда его сын был еще маленьким мальчиком; об усилиях матери, воспитывавшей троих детей; о своей дружбе с Джоэлем Пойнсеттом, нашедшим ему первую работу преподавателя математики на американском военном корабле «Натчез», плававшем в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айрес. У него был низкий тембр голоса, вызывавший в ней внутреннюю дрожь. Рассудком она уловила обертоны его ранней борьбы и радости самоосознания в его рассказе об исследованиях в целях прокладки железной дороги Луисвилл — Цинциннати — Чарлстон и о работе в качестве гражданского помощника капитана Уильямса из Топографического корпуса Соединенных Штатов в изучении территории племени чироки.
У Джесси редко появлялось желание рассказать о себе, теперь же мысль об этом была приятной.
— Я мало что могу сказать, — начала она застенчиво. — Для меня всегда было большим удовольствием работать с отцом. До того как меня отправили в ту ужасную школу, я обычно сидела в этом кресле, где вы сейчас, с дощечкой на коленях и записывала его речи для сената, а он в это время расхаживал по комнате и заглядывал в книги, отыскивая интересовавшие его ссылки. С шести лет я начала ходить с отцом каждое утро в Капитолий, где он усаживал меня в библиотеке конгресса. Старый мистер Михан приносил мне книги мистера Одюбона о птицах или коллекцию репродукций картин Лувра и другие книги со старинными французскими гравюрами. Если я уставала рассматривать книги, я выходила на широкую галерею и любовалась чудесной панорамой Потомака и зеленых холмов за рекой. Когда мне исполнилось восемь лет, отец решил, что я достаточно взрослая и могу слушать дискуссию в сенате.
Она подошла к дубовому столу, заваленному массой карт, ярко-красные, зеленые и желтые пятна которых придавали комнате жизнерадостный вид. Ее голос звучал серьезно:
— Думаю, отец забывал, что я девочка, поскольку он хотел научить меня всему, что касалось исследования, путешествий, освоения Запада. Он обучил меня испанскому языку, чтобы я могла прочитать доклады Кортеца, Бальбоа, Магеллана и Де Сото. Ему был крайне нужен помощник в работе.
Страстно стремясь быть ближе к ней, Джон Фремонт воскликнул:
— Я тоже изучил испанский, чтобы прочитать Кортеца и Коронадо. Подобно вам, я знаю географию диких мест намного лучше, чем Нью-Йорк и Бостон. Ваш отец хотел, чтобы вы были сыном и поступили в Топографический корпус. С тех пор как капитан Уильямс начал вести разведку линии железной дороги, у меня возникло желание стать сотрудником Топографического корпуса и обследовать Дальний Запад. В то время как вы сидели в этой библиотеке, я находился в тех самых лесах, горах и прериях, о которых вы читали, составлял карты, собирал образцы растений, проводил замеры по звездам.