Только поздним вечером, одурманенный ароматом бессмертника и растущих неподалёку нарциссов, цыганёнок пришёл в себя. Что с ним случилось - то ли глубокий обморок, то ли солнечный удар, то ли душевное потрясение так сказалось на всём его организме - было не ясно. Только в полудрёме, полусне, в небытие своём он видел странный сон. Сон ли это был, явь ли - не разберёт никто. Из цветов бессмертника стал подниматься высокий стройный очень красивый человек. Он подошёл к цыганёнку, взял его за руку и произнёс: "Сильва к тебе больше не придёт. Она мертва. Своей гибелью она спасла тебе жизнь. Живи и будь счастлив. Прощай. Если будешь на краю пропасти, и ждать помощи будет не от кого - позови меня." "Кто же ты? Кто ты есть?" - спросил цыганёнок во сне. "Я - Бессмертник!" - глухим эхом прозвучал ответ призрака, и человек, поднявшийся из жёлтых цветов, так же внезапно исчез, растворился в воздухе, будто и не было его вовсе. "Это всё нарциссы", - решил про себя цыганёнок. Он хорошо помнил старую легенду о подушках, набитых нарциссами. Вот так уснёшь среди этого дурмана и не проснёшься вовсе.
Это был вечер следующего дня. Собрав то, что осталось от Сильвы на память, цыганёнок отправился в деревню в надежде узнать у кого-нибудь хоть что-нибудь о последнем дне Сильвы. Потеря внезапная бьёт и истязает сильнее и ядовитее ожидаемой горести. Раз и всё, без объяснений, без видимых причин.
Цыганёнок уже подходил к деревне, где у Сильвы стоял дом, как на пути ему встретилась цыганская повозка. Повозкой правила старая женщина. Загорелая очень смуглая цыганка с волосами цвета воронова крыла в пёстрых одеждах с огромными золотыми кольцами в ушах быстро натянула поводья. Подобрав свои многочисленные цветастые юбки, она подвинулась на телеге и бойко крикнула цыганёнку: