Люция посмотрела на Лиссу, которую держала на руках, на её безмятежное личико, что даже не дрогнуло, пока её мать магией воздуха разорвала ворота. Ребёнок просто крепко спал.
Она вскинула голову, чтобы встретиться взглядом с Амарой.
— Отведи меня к нему сейчас же.
Амара с колебанием посмотрела на стражника, стоявшего рядом с нею, а после вновь перевела взгляд на Люцию.
— С удовольствием. Прошу, следуй за мной.
— Жди здесь, — сказала Люция Йонасу.
Её приказ был встречен пылким возмущением.
— Да, Ваше Высочество, — с притворной искренностью ответил он.
Люция знала, как Йонасу не нравилось ощущать себя слугой рядом с нею, но это было больше привычкой, чем сознательными действиями с её стороны.
Мысль о том, что этим утром он ворвался в её кошмар, всё ещё беспокоила её. Он был тайной для него — но она приучилась к доверию.
Однако, если он ждал от неё милости и вежливости, то выбрал для дороги не ту принцессу.
Их путешествие подошло к концу. И Йонасу больше не придётся её терпеть.
Не было причин сожалеть.
Не было.
Люция почувствовала в Клео что-то необычное, когда проходила мимо неё, но предпочла просто проигнорировать, следуя за Амарой в тюрьму. Императрица жалась к стражу и к трости, хромала, и Люция направила шепоток волшебства земли, чтобы понять, в чём беда Амары.
Сломанная нога.
Казалось, получи она Родича Земли, такой беды бы не было.
Когда они миновали пыльные домики, которые создавали почёт королевскому дворцу, Люция чувствовала, что где-то уже это видела. Тут правил её отец, сумасшедший, возомнивший себя богом. Она ничего не знала о матери — лишь только ведала о её смерти…
А её сестра по крови — просто танцовщица на западе Пелсии. Может быть, однажды она сумеет задать ей больше вопросов, но сейчас прошлое казалось таким незначительным…
Теперь только три цели волновали Люцию.
Воссоединение с отцом и с Магнусом.
Будущее Лиссы.
И любым способом, которым она только сумеет воспользоваться, заключить Каяна в его янтарном шаре, который она всё так же неотступно носила в кармане плаща.
Они миновали запертые железные двери, но Амара наконец-то остановилась перед одной из них в конце коридора, и опустила ладонь на рукоять.
— Если ты хочешь поговорить с Гаем, — промолвила Амара, — то придётся соблюдать некоторые правила.
— Да что ты говоришь? — Люция изогнула бровь, прищёлкнула пальцами, и дверь тут же распахнулась.
Удивлённый стражник Амары немедленно потянулся к рукояти меча.
— О да, побалуйте меня ещё и этим, — Люция вновь призвала магию воздуха, и меч ринулся куда-то в коридор и встрял в стену, правда, не столь глубоко, как она изначально рассчитывала.
Выражение лица Амары оставалось всё таким же — королевское самообладание не покинуло её, разве что губы сжались в тонкую линию.
— Твоя магия воздуха просто невероятна.
Не столь невероятна, как хотелось бы Люции. С той поры, как прошлой ночью она взяла элементали, что скопились в груди Йонаса, и пережила роды Лиссы, Люция медленно, но уверенно теряла этот заряд.
Но Амаре не надо было знать об этом.
— Я хочу поговорить с отцом наедине, — промолвила Люция. — И ты должна надеяться, что он так же цел и невредим, как ты и утверждаешь.
— Так и есть, — Амара кивнула на не проронившего ни слова стражника.
Задержав дыхание, не зная, что увидит внутри, Люция шагнула в камеру, сталкиваясь с тенями и тьмой.
Амара держала отца в темноте.
Ярость вспыхнула в её душе от этой мысли.
— Моя прекрасная дочь. Ещё могущественнее и сильнее, чем когда-либо прежде.
Сильный, зычный королевский голос принёс ей облегчение, и на глазах выступили слёзы. Она повернула запястье, зажигая факелы на стенах магией огня.
Король Гай моргнул от внезапного света и прикрыл глаза ладонью.
— Отец, — она сама удивилась собственному голосу, проходя в камеру и закрывая за собой дверь, чтобы больше никто не сумел их расслышать.
У него на подбородке уже появилась многодневная щетина, под глазами залегли тёмные круги, словно он не спал несколько дней.
— Прости, что так выгляжу, дочь моя, — промолвил он. — Кажется, ты застала меня в отвратительном состоянии…
Она не помнила, когда в последний раз позволяла себе слёзы. В этот раз она пыталась совладать с собою, но горячие капли всё ещё обжигали её щеки. Горло сжалось до боли, и она с трудом могла говорить.
— Это я должна просить прощения. Это я оставила тебя и Магнуса… Я была неправа. Из-за моего эгоизма столько всего произошло! Я не смогу исправить абсолютно всё, но попытаюсь сделать то, что от меня зависит. Пожалуйста, прости меня!
— Простить тебя? Не за что прощать. Я просто благодарен, что ты жива и здорова, — он нахмурил тёмные брови, подавшись вперёд, словно пытаясь обнять её, но застыл, как только его взгляд коснулся маленького свёртка у неё на руках.
— Чей это ребёнок, Люция?
Позорное волнение не позволяло ей говорить чётко и уверенно.
— Это моя дочь. И её имя — Лисса.
Она ожидала, как доброе выражение его лица обострится, как губы его сожмутся в тонкую линию, как он небрежно проронит слова кары
Он же отодвинул мягкую ткань, прятавшую лицо Лиссы, и посмотрел внучке в лицо.
— Она так же хороша, как и её мать.
Люция уставилась на него.
— Ты не сердишься?
— А должен? — слова его звучали серьёзно. — Это ребёнок Алексиуса?
Она кивнула.
— Дитя волшебницы и изгнанного хранителя, — протянул он. — Ты просто обязана защитить её.
— Я сделаю это с твоей помощью, — ответила она.
— Это были быстрые роды. Я не видел тебя, кажется, вечность, но прошли лишь несколько месяцев…
— Я была в Святилище, — промолвила она. — Мне пришлось… И мне кажется, именно это и ускорило процесс.
— Она новорожденная.
Она кивнула.
— Да. Прошлой ночью…
Он потрясённо посмотрел на неё.
— Ты так хороша после родов.
— Это были не обычные роды, — призналась Люция, понимая, что вынуждена поделиться этим с кем-то, кому она доверяет. И этот человек — Кровавый Король, укравший её из своей колыбели, вырастивший, как родную дочь, из-за пророчества, несмотря на его репутацию, на его прежние поступки, на его репутацию… Он никогда не был жесток с Люцией. Всегда такой добрый. Такой всепрощающий.
Гай Дамора был её отцом, и она искренне любила его.
— Что ты имеешь в виду? — натолкнул он её на продолжение.
И она, как могла, пересказала пророчество Тимофея о смерти родами. О том, как магия помогла ей выжить.
Лучше было не упоминать о связи Йонаса и Хранителей, о волшебстве, что он позволил ей забрать.
Люция сказала отцу, что прошла лишь волнительная агония, и она полагала, что умрёт, а Лисса оказалась просто… здесь. Лежала на пропитанной дождём земле, и глаза её в темноте сверкали фиалковым.
Таким же оттенком, как и кольцо Люции.
Отец слушал внимательно, и ни разу не перебил.
— Это ещё одно доказательство того, насколько Лисса особенна, — промолвил он. — Какой бы особенной ни была ты сама.
— Да, я согласна, она особенна, — что-то тяжёлое в её груди наконец-то пропало после этих слов. — А где Магнус? Он в другой камере?
Когда король встретил взгляд Люции, в его тёмных глазах застыла невообразимая боль.
Она почувствовала, как прерывается её дыхание.
— Что случилось? Расскажи мне!
Он рассказал. О том, как они нашли её бабушку, женщину, которую она считала мёртвой уже больше десятка лет. О том, как отца и брата схватили солдаты Амары. О том, как Амара заключила договор с Родичем Огня, о том, как в соседнюю яму она сгрудила жертв. Как Каян завладел телом Николо Кассиана, как ритуал прервала смерть её бабушки, но не раньше, чем остальные Родичи выбрали свои сосуды из плоти и крови — неведомая Люции Хранительница, незнакомый друг Йонаса… И Клео.