Когда он узнал, что она проклята, как и её мать, мстительной ведьмой, что умрёт во время родов, его эгоистичные желания умерли. Он не мог рисковать её жизнью. И они сами уничтожат проклятие.
Но лорд Курт навис новым над их головами.
Магнус помнил, как Курт угрожал ему, закованному в цепи, и не мог разодрать его на части. Угрожал, что сделает с Клео, когда Магнус не сумеет её защитить.
Кошмарные зверства, которые Магнус не пожелал бы и врагу.
В нём вспыхнула паника, мысли вернули в суровую реальность. Сердце колотилось, и он попытался вновь вырваться из маленькой, душной тюрьмы, спрятанной глубоко под землёй.
— Я здесь! — закричал он. — Здесь!
Он кричал снова и снова, пока горло не заболело так, словно он проглотил дюжину ножей, но ничего не произошло. Никто за ним не пришёл.
Прокляв богиню, в которую он давно уже не верил, он принялся торговаться с нею.
— Отложи мою смерть, Валория, — прорычал он. — Отпусти меня отсюда и позволь убить Курта, пока он ей не навредил. А потом убьёшь, если хочешь.
Но и крики, и молитвы были безответны.
— Будь ты проклята! — он с такой силой ударил кулаком в крышку гроба, что в кожу впились занозы.
Он издал наполненный болью, разочарованием и страхом рев.
Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, бесполезным, невероятно…
Но…
Он нахмурился, избавляясь от занозы.
— Моя рука, — прошептал он в темноте. — Моя рука… Что с ней?
Ничего. Совершенно ничего.
Его рука — обе руки, — была сломана по приказу Курта. Он не мог двигаться без приступа боли.
Он сжал правую руку в кулак, повернул запястье.
Боли не было.
Невероятно.
Он попытался сместить левую руку — то самое. И нога — хруст костей, когда её сломали, ошеломительная боль всё ещё свежели в его памяти.
Он пошевелил пальцами в сапоге.
Боли не было.
Между досками гроба прорвалась капля грязи и упала ему на глаза. Он поморщился и утёр её.
Гром грохотал над ним — с того мига, как его похоронили. И если б он сконцентрировался, то услышал бы, как на его могилу падал дождь, как пробивал землю…
Он прижал ладони к дереву над ним.
— О чём я думаю? Что мои кости сами собой исцелились? Ведь у меня нет магии земли, как у Люции. Я брежу.
Или нет?
Ведь был способ сохранить жизнь и быть счастливым, миновав смерть. Он узнал о нём совсем недавно.
Магнус нахмурился.
— Невероятно. Он бы мне его не отдал.
Тем не менее, он обшарил себя здоровыми руками, руками, что прежде висели безвольными плетьми. Он скользнул ладонями по бокам, по груди, чувствуя, как его душило дерево.
Он застыл, чувствуя что-то маленькое и тяжёлое в кармане рубашки, то, что прежде не замечал.
Он дрожащими пальцами вытащил предмет из кармана.
Он не мог видеть в кромешной тьме, но ощутил привычные формы.
Кольцо. Но необычное кольцо.
Кровавый Камень.
Магнус натянул его на средний палец левой руки, задыхаясь от невообразимого холода.
— Отец, что ты сделал? — прошептал он.
Ещё одна капля грязи упала ему на лицо.
Магнус прижал руки к деревянным доскам над ним, влажным от дождя, пропитавшего землю. Сердце хваталось за эту мысль. Влажное дерево пробить легче, чем сухую древесину, если он постарается.
«Никто за тобой не придёт, — злобно насмехался в памяти Курт. — Никакая магия теюя не спасёт».
— Это ты так думаешь, — хмыкнул Магнус.
Вместе с холодом, которое излучало волшебство кровавого камня, на его кончиках пальцев полыхала сила.
Он сжал руку в кулак и ударил доски, но только множество заноз впилось в его кожу. Он поморщился, но повторил удар ещё и ещё раз.
Ему понадобится время.
Он представил себе, что преграда перед ним была лицом Курта Кирелло.
— Жуки, — ухмыльнулся Магнус, пробивая себе путь на свободу. — Голодные плотоядные жуки — вот твоя смерть.
Глава 5
Амара
Пелсия
Амара схватила прибывшее из Крешии послание, во второй раз врываясь в эту королевскую тюрьму.
Карлос всё ещё молчаливой силой маячил за спиной, и она ценила стража больше, чем смела ему об этом сказать. Из всех окружавших её мужчин только ему она доверяла. А доверять в последнее время казалось опасным.
Она ненавидела эту тюрьму. Ненавидела сырой, затхлый запах заключённых десятилетиями.
— Как приятно, что великая и могучая разрушительница царств сама благословила нас, смиренных и жалких созданий, своим присутствием.
Мучительно знакомый голос Феликса Габраса заставил Амару остановиться. Она бросила взгляд влево, увидев, как он склонился над окошком у железной двери, открывавшем чёрную повязку, прикрывающую его левый глаз.