Она нахмурилась.
— Разумеется. Однажды Крешии будет принадлежать весь мир. Мы будем едины, а моё слово — непреложным.
Миках покачал головой.
— Нет нужды править всем миром. Обладать всем оружием, всеми сокровищами, всей магией. Свобода — единственное важное. Свобода и богатства, и бедности. Свобода выбора, свобода пути, без единого правителя, указывающего что делать, а что нет. Вот за что я сражаюсь.
Амара не понимала. Мир, предложенный им, напоминал хаос.
— Слабость отличается от силы, — осторожно начала она. — Слабые погибают, сильные — выживают, правят, выбирают. Я буду хорошим лидером. Люди будут любить меня.
— А если нет? — возразил он. — Если попытаются изменить то, к чему их принуждают, ты убьёшь их? — Амара неуверенно переступила с ноги на ногу, и Миках изогнул брови. — Подумай об этом перед своей коронацией. Это важно.
Амара попыталась проглотить комок в горле. Ей нужно было отбить его нападение, притвориться, что она так не думает.
— Позволь мне спросить, Миках… Если б ты сумел осадить дворец, если б убил мою бабушку, а потом столкнулся со мной — что б ты сделал? Дал бы мне жить?
Его взгляд горел осознанием и ненавистью, и она не могла отрицать его слова.
— Нет. Я убил бы тебя.
Амара застыла от его глупого признания, удивляясь, что он не стал лгать.
— Тогда ты не лучше меня.
— А разве я утверждал это? Но ты слишком опасна, ты пьяна от своей силы. А сила — как ковёр под ногами. Её легко выдернуть.
— Ты не прав, — покачала головой она.
— Будь осторожна с бабушкой, принцесса. Она держит этот ковёр. Всегда держала.
— О чём речь?
— Здесь всё в её руках. Ты думаешь, что так умна, потому что столько добилась. Но не сомневайся, что всё, и твоя коронация — это её план, а не твой.
Сердце Амары болезненно колотилось в груди.
— Как ты смеешь так говорить о моей бабушке! Она единственная, кто верил в меня!
— Твоя бабушка верит только в твою жажду власти.
Ошибка — вернуться. Чего она ждала? Извинений от тех, кого любила и кому доверяла? Что Миках поклонится и попросит прощения?
Миках полагал, она не достойна императорского звания. Что она такая же, как отец.
Он не прав.
— В следующий раз мы увидимся на моей коронации, — равнодушно произнесла Амара, — где тебя публично казнят за твои преступления. И все присутствующие будут свидетелями того, что происходит с теми, кто выступает против будущего Крешии. Твоя кровь станет началом истинной революции. Моей революции.
Глава 19
Люция
Пелсия
Она ушла в из дворца в тёмно-сером платье, с маленьким кошельком оранийских сантимов. Она оставила всё, и камни родичей в своих покоях тоже.
Она долго шла из Золотого Города в панике, в страхе, пока не вернулись здравые мысли.
— Как это небрежно — оставить… — проворчала она себе под нос, устраиваясь поудобнее в нанятом конном экипаже, что должен был доставить её на место.
Она должна была всегда держать бесценные шары при себе, как Клео. Принцесса отказалась оставлять аквамариновую сферу вместе с остальными в шкатулке.
Люция никому не доверила тайну их расположения.
Она молилась, чтобы путешествие не забрало много времени, а она успела вернуться.
Когда она поняла, что Лиссы нет, паника контролировала её. С той поры она сосредотачивалась на одном, что могло облегчить её дикий страх.
Бог огня считал, что у неё есть магия, способная заключить его. Если б он навредил Лиссе, если б из её головы упал хоть один волос, Люция, он понимал, найдёт его на краю земли и уничтожит его.
Она верила, что Родич Огня сохранит Лиссу. Ребёнок — то, что Люция ценит выше всего на свете.
Ей потребовалась неделя, чтобы добраться до Тондроука, маленькой деревушки на западе Пелсии. Это была одна из немногих деревень близ Запретных Гор, соседняя — в пяти милях к югу.
Когда экипаж миновал пустынные, почерневшие останки деревни, она выглядывала в окно и дрожала. Она помнила крики ужаса и боли тех, чей дом это был, тех, кто видел пламя.
Люция знала, что прошлое не изменить. Но если она не вынесла из этого никакого урока, то люди пострадали зазря.
Когда Тендроук оказался ближе, она посмотрела на ладонь. Её порез — она пыталась вызвать Каяна кровью, — должен был исцеляться месяц, но она нашла в себе достаточно магии земли, чтобы ускорить процесс. Оставался только рубец, хотя, будь она так хороша, как прежде, не было б и следа.
Но шрамы — это хорошо. Шрамы напоминают о том, что никогда не должно повториться.