Она облизала губы.
— Нет причин, что он был здесь.
— Нет причин, — Морган выстрелил спину. — Но есть право.
О, Боже.
Зак поднял голову. Его бледные золотые глаза сверкали, с силой и со взрослым любопытством. Глаза Моргана, на белом лице их сына. Обвинение в его взгляде поразило ее как удар в живот. Сердце Лиз резко упало до желудка.
«Он знает», — подумала она с болью. — «Или он предполагает, и подозрения разрывают его. Разрывают их».
Она жаждала подойти к нему, обнять его. Но в этом настроении, в этом положении, она знала, что подросток никогда не станет терпеть ее прикосновение.
Она пересекла небольшой офис и встала настолько близко, насколько смогла, Эмили тепло прижималась к ней.
— Зак…
— Я просто принесу еще стул, — пробормотал Калеб и покинул комнату.
— Ты солгала, — сказал Зак горько.
Она крепко сжала руки перед собой.
— Нет, я…
— Когда ты собиралась сказать мне?
Лиз вздохнула.
— Я не знаю. Я хотела найти правильное время…
— Лгунья.
Упрек Моргана прозвучал, как расколовшийся зимний лед.
— Ты не смеешь разговаривать с матерью в таком тоне.
— Отвали. — Голова Зака резко повернулась, когда Калеб вернулся в комнату, неся один из деревянных стульев из холла. — Я хочу, чтобы он ушел, — сказал Зак начальнику полиции. Его голос срывался. — Я хочу, чтобы они оба ушли.
Сердце Лиз разрывалось. Она подняла подбородок.
— Ему всего пятнадцать. Вы не можете допрашивать его без взрослого.
Калеб поставил для нее стул и закрыл дверь.
— Это было бы так, если бы выставлялось обвинение. Однако…
— Я ничего не скажу, если они не уйдут, — сказал Зак.
— По словам Шефа Хантера, ты и раньше ничего не сказал, до того, как мы пришли, — сказал Морган холодно. — А сейчас закрой рот и слушай.
Лиз ощетинилась, защищая своего сына.
— Это похоже на отца, — сказал Калеб сухо.
Она открыла рот, чтобы отрицать это. Но закрыла опять. Калеб двигался за своим столом.
— Почему бы нам не присесть. Посмотрим, сможем ли мы разобраться.
Она узнала приказ под его мягким тоном. Она присела на край стула.
— Я буду стоять, — сказал Морган.
Калеб пожал плечами. «Решай сам». Он сел на стул.
— Смотрите, ваша семейная ситуация — не мое дело. А вот то, что происходит на моем острове. Люди здесь зависят от моря. От моря и своих соседей. Кто-нибудь мешает, и они принимают это всерьез.
Лицо Лиз стало жестким.
— Я не понимаю.
— Были отчеты о подъеме ловушек для омаров на прошлой неделе, их подняли пустыми. — Калеб говорил с ней, но смотрел на Зака. — Большинство повреждений здесь, рыбаки общаются между собой с предупреждениями. Свяжешь линию узлом, разоришь ловушку. Если это не сработает, то они отошлют сообщение по радио, иногда выстрел бывает самострелом. С настолько плохой экономикой, и обвалом цены на омаров, чувства бурлят. Разорение ловушек — ответственность Морского Патруля. Но сохранение мира — моя ответственность.
Ей не нужен был урок по островной экономике или по полицейской юрисдикции.
— Какое отношение что-то из этого имеет к Заку?
— Ваш сын встретил паром на десять тридцать с холодильником полным омаров. Он продавал их туристам по четыре доллара за штуку.
Она готовилась к чему-то еще. Наркотики. Алкоголь. Это бы соответствовало шаблону. Кража в магазине, чтобы поддержать подозрения на счет ее сына. Драка, потому что они были новыми в городе, и Зак выглядел по-другому, отличающийся от других мальчиков. Но…
— Омары? — Недоверие напрягло ее голос. — Где он взял омаров?
— Это то, о чем я спрашивал его, — сказал Калеб.
— Зак?
Он дернул плечом, глядя на свои ботинки.
— Кто-нибудь дал тебе продавать омаров?
Он молчал.
— Поскольку, если ты защищаешь кого-то, он не заслуживает твоей преданности.
Что-то промелькнуло по его лицу и исчезло, слишком быстро, чтобы быть понять. Он не поднимал глаз.
Разочарование стянуло ее челюсти.
— Он не браконьер, — сказала она, желая в это верить. — У нас даже нет лодки.
— Я тоже задумался об этом, — сказал Калеб.
— Ему не обязательно нужна лодка, — прошептал Морган.
Двое мужчин обменялись долгими взглядами.
— Я тоже задался этим вопросом, — сказал Кабел. — Он один из твоих?
— Доказательства, казалось бы, указывают на это.