Она провела рукой по его спине, наслаждаясь ощущением гладкой кожи и твердых мышц. Ей не хотелось вставать. Не хотелось отпускать его. Понимание сочилось вниз по ее позвоночнику, как капающий лед.
Она была взрослой женщиной, напомнила она себе. Она могла заниматься сексом, жутким, умопомрачительным, диким сексом в гамаке, если она хотела этого, без того, чтобы что-то разваливалось. Без влюбленности.
У нее мог быть Морган.
Она сжала губы, смотря поверх его головы в темноту. Пока она не думала слишком сильно, не говорила слишком много, не чувствовала слишком глубоко.
Жизнь уже нанесла ей самый горький удар, который могла, и она выжила. Конечно, она могла выжить… она могла насладиться романом, не романтизируя реальность? Не ожидая обещаний или гарантий, не пренебрегая своими детьми или обязанностями. Своими детьми.
Ее сердце тряслось от паники. Ее ум заработал.
— Который час?
Губы Моргана двигались по ее шее.
— Какое это имеет значение?
Это имело значение. Ее мир не изменился, даже если на один волшебный момент земля качалась на своей оси. Она подвинула его плечо, вытащила свою руку из-под него, чтобы посмотреть на запястье. Циферблат часов пылал в темноте — 10:05.
Она уронила голову в облегчении. У нее было время, чтобы помыться, успокоить себя до того, как Зак вернется домой. Если бы она могла двинуться. Тяжелый вес Моргана все еще прижимал ее к веревкам. Она ткнула его в плечо.
— Ты тяжелый.
Он схватил ее за руки и перекатился с ней, как-то избегая переворачивания гамака. Быстрый крен, и она растянулась на его голой груди, оседлала его обнаженные бедра. У нее перехватило дыхание.
— Ты восхитительна. — Его теплый рот захватил один ее сосок. Его большие руки разминали ее ягодицы.
Она дрожала от дискомфорта и восторга, в ловушке между его горячим телом и холодной реальностью.
— Мне холодно.
Противоречиво.
Он ткнулся носом в ее другую грудь.
— Я могу согреть тебя.
Да.
Нет.
— Не в этом…
Его член вырос против ее живота, горячий и твердый. О. Она прогнулась.
— Дело, — закончила она слабо.
Он провел кончиком пальца по линии ее подбородка, его горячее дыхание опалило ее ухо. На мгновение она позволила себя соблазнить, позволила перетащить ее в теплое море желания. Ее тело уступило, смягчилось и текло по нему.
Ошибка.
Она может временно потерять контроль. Это не означало, что она потеряет свой разум. Перспективы. Сердце.
Она с шипением выдохнула.
Что она делает?
Это была одна вещь, ради которой она рискнет собственным счастьем в отношениях с человеком, который не останется. Она не поставит под угрозу свое детское ощущение стабильности.
— Я должна встать. — Она толкнула его плечи. Их ноги переплелись. Она встала с гамака, опрокидывая бокал вина. — Дерьмо. Ох, дерьмо.
— Элизабет, в чем дело?
— Ни в чем. — Все, что она видела, было изображением Зака, идущего через дом и в черный ход, чтобы найти их. Найти ее, голой. — Он разбился, посмотри? — Она поставила бокал у черного хода, прохладный воздух щекотал ее голую задницу, и она потянула блузку за рукава, пока Морган не перекатился и не выпустил ее. — Я должна одеться.
Медленно, он сел прямо, глядя, как она боролась со своей одеждой. Прыгая на одной ноге, она запихнула вторую ногу во влажную ткань.
— Черт, мне придется переодеть штаны.
— Тогда иди и переоденься.
— Верно. — Она взяла себя в руки, управляя контролем и улыбкой. — Нечего плакать из-за пролитого вина.
Он странно взглянул на нее.
— В самом деле.
— Спасибо. — Она застегнула свой пояс, подобрала его одежду и отдала ее ему. — Это было замечательно. Ты должен уйти.
— Почему?
Паника нарастала. Ее голос хотел задрожать, но она взяла себя в руки.
— Зак скоро будет дома. Я не хочу, чтобы он нашел тебя здесь. Нашел нас вместе.
— Одно не имеет ничего общего с другим.
Может быть, нет. Но она не могла разделить себя, мать и любовницу. И она не могла сложить эти части вместе.
— Ты можешь говорить так, потому что ты — парень. Мужчины могут разделять.
— Закари — мужчина, — отметил он.
— Зак… — Она прикусила губу. — Он не готов к этому.
Она не была готова к этому.