— Ты понятия не имеешь об опасностях там.
— Мне было прекрасно, пока ты не пришел.
— Что доказывает, как мало ты знаешь.
Закари отбросил назад влажные волосы. Его взгляд пронзил Моргана, в глазах читалось обвинение и любопытство взрослого.
— Чья это ошибка?
Морган помолчал. По правде говоря, он мог поговорить с мальчиком перед этим. У него было обязательство перед его принцем и его людьми. Закари принадлежал Святилищу, где его силу могли оценить и натренировать. Морган должен был сделать удобный случай и озвучить проблему. Он не сделал это из-за Элизабет. Потому что он хотел уложить ее в кровать.
Вспышка огня воспоминания лизнула его живот. Его план был прост и безжалостен: потребовать Закари, трахнуть Элизабет и уйти. Теперь, когда он достиг обеих целей, у него не было никакого оправдания, чтобы развлекаться на Краю Мира.
Огонь опустился до холода и пепла.
«Одна ночь ничего не изменит», — сказала Элизабет.
Но она ошиблась.
Они оба ошиблись.
— Одевайся, — сказал Морган. — Твоя мать волнуется о тебе.
— Она ничего не знает.
— Она знает, когда ждать тебя дома.
Угрюмо, мальчик встал на ноги и потянулся за своей одеждой. Он натянул штаны и возился с пряжкой. Не глядя на Моргана, он спросил, — Что ты собираешься ей сказать?
Он услышал и понял отчаянное беспокойство в голосе мальчика. Дни, когда дети моря были признаны, их боялись и почитали, ушли. Не было никакой гарантии, что Элизабет поверит в то, кто их сын. Или примет его.
— Это твоя ответственность, — сказал он так мягко, как только мог.
— Я не могу. — Паника сделала его голос выше, как у ребенка. — Она мне не поверит.
Морган подавил вспышку сочувствия.
— Тогда ты должен показать ей.
— Забудь. Она уже думает, что я — урод.
— Ты не урод. Ты — финфолк.
Закари усмехнулся.
— Что это, русалка?
— Мерфолк.
— Не важно. Это не я. Я превращаюсь в акулу.
Морган потянулся за терпением, вспомнив, что так было и для него много веков назад. Мальчику предстояло многому научиться, большим количеством способов.
— Не только в акулу. Ты мог бы принять другую форму.
— Нет, не могу. Я всегда акула.
Морган вздохнул. Это то, что Грифф проходил с новыми оборотнями в Святилище? Прошел почти век с тех пор, как молодняк бродил по Каер Субаи, свободно и дико как собаки. Но Морган быстро развивал новое уважение к грубому начальнику замка, который заставлял их быть ответственными.
— Финфолки — форма оборотней, — объяснял он терпеливо. — При достаточном навыке, достаточной практике, мы можем контролировать Перемену и выбирать, какими мы становимся. Но твои страхи контролируют тебя. Ты превращаешься в акулу, потому что ты боишься акул.
Мальчик вздернул подбородок.
— Тогда думаю, ты тоже их боишься.
Морган обнажил зубы в улыбке.
— Нет.
Закари опустил глаза. Он поднял свою рубашку с песка.
— Во всяком случае, я ей не скажу.
— Она — твоя мать. Она волнуется за тебя. У нее есть право знать.
Понимание заставило его глубоко встревожится.
— Тогда ты скажи ей.
Морган открыл рот. Потом закрыл.
— Да, так я и думал, — сказал Закари с горьким удовлетворением. — Ты сам никогда не говорил ей.
— Дети моря держатся отдельно от человечества, — сказал Морган сухо. Но их нейтралитет не удержал их от войны Ада по возврату себе главенства на земле.
Конн утверждал, что выживание их людей зависело от более близкого союза со смертными. Старые разделения размывались не больше, чем Край Мира с его путаницей человеческих эмоций и родословных селки. Маргред и Калеб, Дилан и Регина, Конн и targair inghean…
— Не так уж отдельно друг от друга, — усмехнулся Закари. — Или меня бы не было.
Взгляд и тон Зака были младшей версией Моргана.
«Другая связь, другая линия», — подумал Морган. — «Мой сын». Признание оставило его потрясенным и как ни странно заставило двигаться.
— Суть в том, что ты у нас есть, — сказал он холодно, достигая его привычной дистанции. — А сейчас мы должны бороться с последствиями.
Закари надел ботинки.
— У нас все было очень хорошо, прежде чем появился ты. Ты нам не нужен. — Он топнул для акцента. — Мне не нужно, чтобы ты заботился обо мне.