Она надеялась.
— Зачем ты спала с ним? — спросил Зак, когда они поужинали и убирали тарелки.
Ее сердце виновато стукнуло.
— Что?
— Морган. Ты знала, кем он был до того, как… — Зак опустил голову. — Ты знаешь.
Она выдохнула с облегчением. Он не имел в виду прошлую ночью. Но к чему он вел?
— Нет, конечно, нет. Я не знала до сегодняшнего дня.
— Так это имело бы значение, — сказал Зак. Его глаза были мрачными и со взрослым любопытством.
— О, милый.
Но теперь ему было не нужно детское утешение, поняла она. Его слезы успокоили его, укрепили его как-то.
— Дело в том, что неважно был ли твой отец мерфолком или нет, я должна была лучше его узнать. Я должна была лучше его узнать до того, как переспала с ним. Мы не всегда можем знать последствия нашего выбора. Но мы можем попытаться изучить столько, сколько возможно, и мы можем сделать обоснованные выводы.
Он скривил рот в улыбке.
— Ты имеешь в виду поиск информации в интернете?
— Иногда, — призналась она. — А иногда нам просто нужно поговорить.
Он проглотил это за удар сердца, может быть за два.
— Ничего, если мы поговорим позже? Потому что фильм начинается через десять минут.
Она недоверчиво посмотрела на него. Как он мог даже думать о походе в кино со стольким нераскрытым, необсужденным и нерешенным?
«Потому что ему было пятнадцать лет», — поняла она. — «Он все еще ребенок, все еще мальчик, независимо от того насколько уникальным он был».
Она была рада и спокойна, что были какие-то доказательства, он все еще был нормальным подростком.
— Это замечательно. — Она вытерла руки о кухонное полотенце. — Хорошо тебе провести время. Будь дома к одиннадцати.
— Мам. Сегодня пятница.
Она расправила полотенце на ручке духовки.
— И тебе завтра на работу.
— Не до полудня. С полудня до шести.
Он немного вырос, раз он помнил свой рабочий график.
— К одиннадцати, — повторила она.
— Ладно.
— Я люблю тебя, Зак.
Он посмотрел ей в глаза. У него были глаза Моргана, бледное золото со зрачками смоляного цвета, но его улыбка была чистый Закари, милая и осторожная.
— Да. Я тоже.
Ее сердце забилось сильнее.
«Может быть, любви будет достаточно», — подумала она, когда он сказал до свидания, и дом опустел.
Она наполнила чайник и поставила его на плиту, чтобы приготовить чашку чая. Газ на конфорках был слишком высокий, слишком быстрый. Она нахмурилась и поправила выключатель.
Возможно, любовь была всем, что у них было, а всем, что можно было удержать, были моменты, которые запомнились перед тем, как любили и потеряли. Когда Бен ушел. И Морган.
Синее пламя подскочило и облизало бока чайника. Струя воды вырвалась из чайника, как будто она уже вскипела, что было не так.
Странно. Капли жира шипели на стали. Волоски у нее на затылке поднялись.
Она снова аккуратно отрегулировала конфорки. Старые печи могут быть темпераментными. Беспокоиться не о чем. У нее был один осмотр дома до того, как они переехали.
Тигра мяукнул, жалобно и настойчиво.
Она открыла шкаф, чтобы достать кружку и банку с чаем. Она принюхалась… Не газ. Что-то фекальное, что-то зловонное, что-то гнилое. Шипение, свист заставили ее обернуться.
Лист сине-оранжевого пламени взметнулся вверх от печи.
— Дерьмо, — завопила она, уронила кружку и рванула к выключателю.
Огонь жадно потянулся к ней, вспышка жара, вой ликования. Она нырнула, крутя выключатель. Газ был перекрыт. Огонь дрогнул. Упал. Умер.
Сердце быстро билось, она отступила назад. Разбитая кружка каталась у ее ног. Тигра плакал.
— Все в порядке, — сказала она дрожащим голосом.
Горелка была черной, чайник — тихим. Она мельком взглянула и увидела котенка, пыхтящего от страха и пятившегося за ножки стола.
Она судорожно выдохнула.
— Все в порядке, малыш.
Она наклонилась, чтобы успокоить его, но из-под полотенца, висящего на двери духовки, вспыхнуло пламя.
Глава 16
Предчувствие опасности окутывало Моргана, как дым. Он поднял голову от виски как волк, проверяющий ветер, его охотничьи инстинкты бились в тревоге. Но он не мог обнаружить угрозу в тихом баре гостиницы.
— Может быть вам еще? — предложила официантка. Она переместила свой вес, проводя рукой по бедру. — Или что-нибудь? Все что угодно.
— Нет. — Он вспомнил человеческие манеры и добавил, — Спасибо.
Она была молодая, с ясными глазами, гладкой кожей и нетерпеливая. Но он не хотел ее. Он не хотел никакую другую женщину, кроме Элизабет.