Внезапно острая боль пронзает спину, прямо через ребра в сердце. Это худшая агония, которую мне доводилось испытывать, но я никогда не был так благодарен. Здесь кто-то есть, и он останавливает меня. Кол в сердце. Клэр будет в безопасности. Я отпускаю её, и она отшатывается назад, прижимая руку к шее. В глазах слёзы, а в другой ладони серебряный кинжал, покрытый кровью.
— Брандт, Господи, прости. Мне так жаль.
Она падает на колени, и я опускаюсь следом, ожидая, что смерть превратит меня в пепел. Но я в здравом уме. Я — это я. Я протягиваю руку и касаюсь её щеки обожжёнными пальцами. Она меня убила. Спасла себя. Я могу умереть со знанием того, что моя пара будет жить.
— Я люблю тебя, Клэр. С тобой всё будет в порядке.
Ощущение холода нарастает в груди, и я поворачиваю лицо к небесам, закрывая глаза в ожидании конца. Но он не приходит. Кожа не горит от прикосновения Клэр, ожог от кислоты в венах от того, что я питался ею, остыл. В воздухе нарастает низкое гудение, и я хмурюсь, не понимая, откуда исходит звук. Прижав руку к груди, я чувствую вибрацию.
— Что происходит?
Клэр покачивается и прерывисто дышит. Затем роняет кинжал, и лезвие с громким стуком падает на пол. Клэр бросается на меня, обнимая с такой силой, что я чуть не задыхаюсь. Голубое свечение исходит от моей кожи, окружая, и я знаю, что это оно. Я ухожу.
— Спасибо, — шепчу я.
— Я люблю тебя, — говорит она у моей груди.
— Мне жаль, что я не могу остаться.
У меня кружится голова, а зрение расплывается, и я медленно теряю сознание. Но если мне придётся умереть, то, по крайней мере, в объятиях Клэр.
Нежные поцелуи вытаскивают меня из темноты. Я несколько раз моргаю, пытаясь прийти в себя. Потолочные балки из тёмного дерева, декор в загородном стиле и тёплое освещение. Я в хижине. В моей главной спальне. В постели. Локоны Клэр скользят по напряжённому животу, посылая желание и жар по телу. Но когда она скользит ниже, задевая волосами налитый член, я полностью просыпаюсь. Я не мёртв, а очень даже жив.
— Клэр, — тихо говорю я. — Почему я жив?
— Тс-с, — говорит она. — Не сейчас. Мне нужна моя пара. У нас есть вечность, чтобы поговорить об этом.
Я приподнимаюсь и провожу пальцами по её волосам, пока она целует мою напряжённую эрекцию.
— Боже, Клэр.
Однако моя пара — непослушная и любит дразниться. Она не берёт меня в рот, а сосредотачивает внимание на месте соединения бёдер, на бедренной артерии. И тут до меня доходит. Моя пара желает меня самым интимным образом.
— Давай, — бормочу я. — Возьми, что хочешь. Я дам тебе всё, что нужно.
Она стонет и ёрзает, идеальные груди касаются моих бёдер прямо перед тем, как клыки глубоко вонзаются в плоть. Это идеальный вид боли. Грубая, ноющая и возбуждающая. Именно то, для чего я был создан. Неконтролируемое и интенсивное удовольствие проносится по системе. Я хватаю Клэр за волосы и поднимаю бёдра, оргазм резко обрушивается на меня, и семя мощными струями разливается по животу. Мой громкий стон эхом отражается от стен, и когда я спускаюсь с небес, Клэр слизывает мою кровь со своих губ, поглаживая мой всё ещё твёрдый член. Затем оказывается на мне, опускаясь на длину. Она скачет на мне, и я позволяю. Я наблюдаю, как она движется, запечатлевая этот момент в памяти на вечность. И когда она кончает, я следую за ней. Затем сажусь, не выходя из её тела, и заключаю Клэр в свои объятия, прежде чем поцеловать. Мне нужно, чтобы она точно знала, что значит для меня. Поэтому вкладываю всю любовь в поцелуй, отдавая последнюю каплю эмоций, пока Клэр не отстраняется и не смотрит мне в глаза.
— Я люблю тебя, — говорит она.
— А я люблю тебя, моя пара.
Мы вместе ложимся на кровать, обнимаясь и наслаждаясь спокойным совершенством бытия вместе.
— Прошлой ночью ты была воином, — говорю я, борясь с волнением от того, что она в опасности.
— Я бы сделала всё, чтобы защитить тебя.
— Даже убить меня?
— Даже это. Вот только знала, что ты не умрёшь.
Я выгибаю бровь.
— Правда? Ты пронзила мне сердце серебряным кинжалом.
Она трясёт головой.
— Не серебряным, а зачарованным.
— Магия? Ты заключила сделку с ведьмами? — От этого меня пробирает дрожь страха.
— Лишь так я могла спасти тебя. Спасти нас.
— Что ты им пообещала? Первенца? — В моих словах сквозит недоверие.