— Что ты делаешь?
— Ухаживаю за тобой. Ты испачкалась и, я уверен, не захочешь, чтобы от тебя неприятно пахло.
Я смотрю на себя: мою обнажённую кожу покрывает тёмная кровь и въевшаяся грязь. От меня действительно пахнет, но я так потрясена, что не могу говорить.
Брандт усаживает меня на скамейку около большого джакузи и наливает пену в текущую воду. Пока пузырьки наполняют ванну, от пара с запахом жимолости и ванили воздух нагревается. Брандт берёт меня за руку и ведёт к воде. Мне надо бы смутиться, что он видит мою полностью обнажённую грудь, но Брандт на неё не смотрит. Он глядит мне в глаза. На его лице нет ни намёка на вожделение. Я вижу лишь участие.
— Тебе уже лучше? — Слова Брандта громыхают, а я лишь хочу в его крепкие объятия, и почувствовать прикосновение наших тел. Хочу быть настолько близко к нему, насколько это возможно.
— Намного. Мне… Мне жаль, что тебе приходится видеть меня в таком состоянии. — Я шагаю в горячую воду и охаю. Вот то, что мне нужно. — Как хорошо.
— Это расслабит мышцы. Твоё тело ещё приспосабливается к трансформации. Вот почему тебе так плохо. Моя кровь предназначена для тебя. И даст больше, чем может дать человеческая кровь.
Я погружаюсь в пену, пока над водой не остаётся только голова.
— Итак, что происходит с вампирами, которых не обеспечивают всем необходимым их создатели?
Брандт качает головой:
— Дело не в создателях, а в парах. Я — твоя пара. Твоё тело жаждет моё. И только моя кровь полностью удовлетворит тебя.
— Так ты единственный, от кого мне можно питаться?
— Нет. Ты можешь существовать, питаясь от других. Когда твоя трансформация полностью завершится. Но до этого момента от большого количества человеческой крови тебе станет очень плохо.
— Я готова поклясться, что тебе это нравится. — Я не могу удержаться от сарказма.
Брандт начинает набирать воду в ладони и массировать мою голову, потом втирает в волосы шампунь, его сильные пальцы делают именно то, что нужно.
— Я бы солгал, скажи, что мне не нравится осознание того факта, что я единственный, кто может полностью тебя удовлетворить.
— Но я не твоя пара.
— Моя. Твоё сердце начало биться несколько минут назад, когда ты пила мою кровь.
Это застаёт меня врасплох. Я ничего не заметила. Кладу ладонь на грудь туда, где утихало сердце, когда Брандт меня обратил. Бум. Бум. Бум. Ровный и устойчивый ритм. Я ощущала его в груди всю свою жизнь и никогда не обращала внимания, но теперь это самое совершенное явление в мире. За исключением того, что Брандт прав. Сейчас я с ним связана воедино. Навсегда.
— Я… мне нужна минутка. Ты можешь ненадолго меня оставить?
Я практически чувствую, как он хмурится. Когда поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Брандта, от его разочарованного взгляда съёживаюсь.
— Ты всё ещё отрицаешь нас?
— Нет. Как я могу? Всё верно, сердце бьётся так, словно никогда не останавливалось. Но это значит… значит, что я ничего не могу изменить с нашим положением. У меня нет выбора. Я — твоя, хочу я этого или нет.
— Тебе никогда не захочется быть с кем-то ещё, кроме меня.
— Ну, там, откуда я родом, одинаково важен выбор и согласие. Мне не особо бы хотелось, чтобы меня принуждали к браку.
Он ухмыляется:
— Браку?
— Навечно в оковах друг друга. Связаны друг с другом. Для меня это звучит как брак.
— Не похоже, что это что-то плохое, с моей точки зрения.
Делаю глубокий вдох и выдыхаю, потом устремляю взгляд на Брандта:
— Оставь меня, пожалуйста. Мне нужно побыть одной, чтобы всё обдумать.
— Мои инстинкты подсказывают, что меньше всего тебя следует оставлять одну.
— Твои инстинкты, видимо, не сильно заботит то, что хочу я. Раз ты моя пара, сделаешь, что я прошу. Мне нужна чёртова минута.
Тогда он встаёт, потупив взор, но плечи напряжённые.
— Я буду ждать тебя в спальне. Ты получишь свою минуту, но потом я получу свою.
Пока он выходит и закрывает за собой дверь, я не отвечаю. Вместо этого ныряю в воду и промываю волосы. Внутри нарастает негодование. Я не соглашалась на мужа, но именно его в итоге получила. Горячее, чем адское пламя, но всё же мужа.
Помывшись и ополоснувшись, я спускаю воду и заворачиваюсь в мягкое белое полотенце. Чувствую себя лучше, чем после обращения. Я почти в порядке.
Брандт в точности там, где и обещал быть — ждёт меня. Его мускулистое тело, растянувшееся поперёк кровати, обнажено и наглядно демонстрирует всё, за исключением наиболее желанной для меня части, которая скрыта под обтягивающими бёдра боксерами. Чувствую, что его член твёрдый и напряжённый, как в первый раз, когда Брандт питал меня. Он огромный. Как и другие части его тела.