– Так ты поступила с Ярсом? Когда он ушёл, ты даже не заплакала.
– Слёзы для слабых… Мне было грустно, я не хотела терять его, но не стала удерживать.
– Ты, наверное, никого никогда не любила…
– Любила и не раз… И была любима. И мне было очень больно, когда я потеряла их… И я больше не хочу испытывать ту же боль.
– Но я не могу ничего с собой поделать! Иногда мне хочется умереть… Он равнодушен, он избегает меня! Моё сердце разрывается на части, когда я вижу его, а он отворачивается, словно увидел врага!.. Я хочу уехать далеко-далеко, чтобы не видеть его и забыть навсегда… Мне никогда не нравилось и это место, и эти люди.
– Если ты настроена решительно, то я не стану тебя отговаривать. Если ты уверенна, что готова к самостоятельной жизни – можешь уехать.
– Я хочу вернуться в Даммар, к маме… – тихо сказала Лаиза. – Там я была счастлива, только там мне было хорошо…
– Прошлое не вернёшь, дважды в одну реку не войдёшь. Но ты, конечно же, можешь побыть дома, чтобы успокоиться и осмыслить всё произошедшее.
Через несколько дней Лаиза поднялась на борт последнего корабля из Даммара, отплывающего домой. И навсегда покинула негостеприимный остров.
Глава 10
Отъезд одной из чужеземок успокоил некоторых старейшин, но осталась другая, которая казалась более загадочной и опасной, чем её сестра. Когда об отъезде Лаизы стало известно королю, он спросил у верного Стража Короны:
– Твоя сестра внезапно покинула нас… Что случилось?
– Её сердце разбито, и она решила вернуться домой и успокоиться на материнской груди.
– Да, это хорошее лекарство… Кто ещё утешит нас и поймёт наши боли и страдания, как не родная мать? А твоё сердце в порядке? Ты не нуждаешься в утешении?
– Я уже вышла из того возраста, когда при первой же неприятности бегут к мамочке.
– Значит, ты не собираешься покидать нас?
– Разве только, вы сами этого пожелаете.
– Я доволен твоей службой, – кратко закончил Орис.
Враги Санризы не успокоились даже после отъезда Лаизы. Они хотели избавиться и от виолки. И однажды женщина ощутила это довольно болезненным способом. Зная, что девушку не победить в поединке, её решили отравить.
Санриза всегда ужинала дома, в спальне, в одиночестве или вдвоём с Лаизой. После отъезда дочери она не изменила укоренившиеся привычки. Однажды вечером, вернувшись со свидания с Лиандом, Санриза, как обычно, приказала подать ужин в спальню. Пока она принимала ванну, раб-прислужник спустился на кухню за едой. Когда Санриза вернулась в спальню, её уже ждал накрытый столик у пылающего камина, свет которого играл в рубиновой глубине небольшого стеклянного графина, до половины наполненного красным, как кровь, вином. Санриза нечасто пила вино и всегда заказывала слуге, что принести. Но сегодня вина не заказывала. Позвав Анрака, спросила:
– Что это?
– Вино прислал лорд Лианд, и передал на словах, чтобы ты выпила его перед сном, думая о нём, и тогда он приснится тебе, как ты снишься ему, – с поклоном ответил распорядитель.
Санриза не усомнилась в словах слуги, так как они совпадали с подробностями, которые были известны лишь ей и Лианду.
За ужином она выпила немного. Вино оказалось слишком сладким и вяжущим, и не понравилось. Решив при следующей встрече рассказать возлюбленному о своих вкусах и предпочтениях, Санриза встала из-за стола и направилась к кровати.
Внезапно резко закружилась голова, горло сжал спазм, и женщина начала задыхаться. В груди вспыхнула и разлилась острая боль, словно лёгкие наполнял не воздух, а раскалённый песок. Перед глазами всё поплыло, комната закачалась, закружилась, очертания её расплылись, а затем потемнели. Санриза упала на пол, корчась от невыносимой боли, пронзавшей тело, но не в силах закричать от спазма в горле. Она корчилась в конвульсиях, пока не потеряла сознание. Тело ещё слабо вздрагивало некоторое время, пока не замерло в смертельном оцепенении…
Очнулась Санриза от сильной боли в животе и резкого желудочного спазма. Тело, словно свинцовое, каждая мышца болела и дрожала. Руки-ноги плохо слушались и казались неуклюжими, как у младенца. Женщина едва могла двигаться. С трудом перевернувшись на живот, она приподнялась на четвереньки и поползла к ширме, отгораживавшей туалетный уголок. Спазмы усиливались. Едва достигла стульчака, как её стошнило. Позывы были такими сильными, что, казалось, желудок вывернется наизнанку и вывалится через пылающее горло. Но, когда он очистился полностью, женщина почувствовала некоторое облегчение.