Санриза посильнее нажала на рукоятку, и клинок проткнул камзол и кожу мужчины. Тот невольно отступил на шаг, посмотрел в тёмные непроницаемые глаза и медленно покачал головой.
– Нет… Пожалуй, я не готов к такому испытанию… Прости.
– Тогда больше не говори мне о любви… И вы все запомните: у меня появился мужчина! Рыцарь Харди дель Ханкер – мой супруг, а значит, мысли о соперничестве выбросьте из своих голов. В мире много красивых и достойных женщин, жаждущих вашей любви и внимания. Но мой выбор не означает, что отныне я буду относиться к вам хуже, чем к Харди. Вы все мои братья по крови и я вас всех люблю! Мы все одна семья и одна команда.
Когда девушка умолкла, раздались громкие хлопки – это бил в ладоши дель Сокко. Он не мог позволить, чтобы последнее слово осталось не за ним.
– Браво, сестрица! Отличная речь! Но мы все проголодались и устали, и с удовольствием похлебаем горяченького, а затем отправимся в постельки. Ну, а ты, как заботливая мамочка или сестра, позаботься о ночных дежурствах и всём остальном…
Санриза посмотрела на барона таким взглядом, словно хотела его убить.
– Иногда я жалею, что воскресила тебя… Лучше бы ты оставался чудовищем – твой характер нисколько не изменился с тех пор.
– Дорогая, – проворковал дель Сокко, проходя мимо, – он был таким ещё в первой моей человеческой жизни.
Тэсс, проходя мимо девушки, не произнёс ни слова, лишь бросил на неё короткий взгляд, но непонятно было, что в нём: гнев или осуждение? Тарри же взял подругу под руку и улыбнулся, идя рядом:
– Помню, ты говорила, что ни один смертный не коснётся твоего тела… Как же твоя клятва?
– Харди уже не просто смертный, он почти один из нас.
– Он им станет завтра… Или послезавтра. А ты отдалась ему сегодня.
– Откуда ты знаешь?
– Твои глаза сияют и ты пахнешь мужчиной…
– Но я не нарушила клятвы: он взял меня и я его убила.
– А затем поделилась своей кровью.
– А я не клялась, не делать этого, – ответила девушка, и оба весело засмеялись.
Часть вторая. Одинокое сердце
Глава 1
Жизнь медленно возвращалась в тело. Сначала появился шум в ушах. Затем грудь судорожно расширилась, впуская в онемевшие лёгкие сухой холодный воздух. Потом пришла боль. Она началась в груди и разлилась по всему телу, достигнув кончиков пальцев. Боль пробудила сознание. Веки дрогнули и медленно поднялись. Зрачки сузились, реагируя на слабый свет, проникавший в пещеру. Но прошло ещё много времени, пока она смогла управлять телом.
Медленно поднявшись, она села и недоуменно оглянулась. Её окружали неровные запыленные каменные стены, а впереди светлела рваная щель входа. Под телом пружинил толстый слой сухого мха, похожий на старое ложе большого зверя. Сверху лежал тёмно-синий плащ из тонкого материала, гладкого на ощупь и шуршащего при движении. Прикоснувшись к этой странной ткани кончиками пальцев, женщина вдруг вспомнила, что этот плащ называется эсталин, что он прекрасно сохраняет тепло и не промокает в самый сильный ливень. В своё время она отдала за него целых двадцать золотых орсов. А делают эти плащи в Удане, пропитывая шерстяную ткань соком какого-то растения. Это неожиданное воспоминание удивило её, ведь до сих пор она не только не знала, где находится, но даже, кто она.
Отбросив в сторону плащ, женщина внимательно осмотрела себя. Тело облегал странного покроя чёрный костюм из тонкой и мягкой кожи лайма, на ощупь нежнее бархата, а по прочности не уступавший парусине. На ногах высокие сапоги из кожи льежского быка, украшенные серебряными заклёпками. Возле правой руки лежал алмостский меч в позолоченных ножнах, рядом – пояс с ножами, а слева, сквозь покрывавшую их пыль, тускло мерцали кольчуга из мелких колечек и стальной шлём с плюмажем из синих пушистых перьев. Все вещи добротные и стоили немалых денег, но она знала, что всё это принадлежит ей, и когда-то давно она лично покупала их на рынках разных стран.
Женщина с трудом поднялась и стала, пошатываясь. Все мышцы онемели и болели, в теле ощущалась слабость, как после тяжёлой болезни, голова кружилась, словно после большого кубка крепкого вина.
Неуверенно ступая, она пошла к выходу. Снаружи было намного теплее, чем внутри. Ноздри заполнили густые разнообразные запахи. Казалось, они проникали во все уголки тела, и с каждым вдохом память возвращалась. И когда она вспомнила всё, неимоверная грусть охватила её. Но печаль не принесла боли, которую она испытывала до того, как сон смежил веки. Долгий благодатный сон утолил печаль, остудил гнев и притупил сердечную боль… Но вместо них пришло одиночество, глубокое, как колодец, и бесконечное, как звёздное небо над головой.