— Объясни! — потребовал Эгей.
— Тут-таки не о чем спорить, — улыбнулся веселый иудеи, — пускай ваш славный сын родится в Троисене, но считаться он будет великим героем Афин.
— Годится! — дружно выкрикнули новоявленные родственники, и пир разгорелся по новой.
Однако дальше было только хуже.
Вспомним, друзья, КАК обратился к богу Аполлону со своей проблемой царь Эгей.
Слово — оно ведь не дурной дятел, вылетит, и баста. Что тогда спросил Аполлона бедолага царь? Ага, не помните. А спросил он вот что: отчего же всемогущие боги не посылают мне детей?
Как говорится, ляпнул на свою голову.
Олимпийцы, они ведь понимают все буквально, особенно если предоставляется отличный случай в очередной раз напакостить несчастным смертным.
Однако, забегая вперед, отметим, что царь все-таки оказался не робкого десятка.
Вот он, долгожданный момент!
Под радостный гул веселящихся на пиру гостей величественно поднялся царь Эгей вместе со своей юной женой в роскошную, украшенную цветами спальню (все, разумеется, включая перины, за счет царя Афин).
— Дорогая, ты уже приняла ритуальную ванну из лепестков роз? — участливо поинтересовался Эгей, с удовольствием разглядывая залившуюся румянцем любимую.
— О да, мой муж, мой повелитель, — несколько высокопарно ответила Эфра.
— А я вот не успел, — тихо рассмеялся царь. — В общем, жди меня прямо на ложе нашей предстоящей любви. А я пока внизу в бассейне сполоснусь.
Сказав это, Эгей резво, словно двадцатилетний юноша, сбежал вниз, где во дворе правителя Арголиды располагался великолепный бассейн, в котором без проблем могли искупаться все триста пресловутых спартанцев.
Скинув залитую вином накидку, царь с разбегу сиганул в покрытую красными лепестками роз воду.
Конечно, его небывалая прыть была вполне понятна. Все пока складывалось как нельзя лучше. Боги пообещали ему долгожданного сына, и не какого-нибудь хлюпика, а будущего великого героя Афин. В спальне в недрах дворца его ждала чудесная шестнадцатилетняя жена, будущая мать его блистательного наследника.
Но неприятности, как всегда, начались раньше, чем того следовало ожидать.
Все началось с дохлой рыжей собаки непонятной породы, мирно плавающей на спине прямо посередине огромного бассейна.
К сожалению, Эгей слишком поздно заметил издохшего песика, когда уже вдоволь наплескался среди лепестков роз и даже пару раз нырнул с головой, порядочно наглотавшись холодной воды.
Царя передернуло от отвращения, но ничего не поделаешь, он уже выкупался. Брезгливо подплыв к мирно покачивающемуся посередине бассейна трупику, Эгей с интересом изучил золотой ошейник утопшей собачки, где было вырезано ее имя.
Имя оказалось странным. Му-Му.
Пожав плечами, полный мрачных предчувствий царь выбрался из воды и, еще раз поглядев на горемычного песика, все понял.
Это был знак свыше.
Ужасное знамение грядущей беды.
— Ну ладно, — зло процедил сквозь зубы Эгей, натягивая на мокрое тело сухую одежду.
Ведь ни одна живая душа в Греции не подозревала, что царь Афин был глубоко законспирированным богоборцем. Да-да, в те далекие древние времена встречались и такие бесстрашные храбрецы. Ну, к примеру, тот же Геракл. (Наглая ложь! Клевета!)
Конечно, говорить вслух о своей неприязни к обитателям Олимпа было равносильно самоубийству, но вот думать… В головы смертных, к счастью, всемогущие заглядывать не умели.
Гордо вздернув подбородок, Эгей решительно вернулся во дворец, но у дверей спальни задержался, услышав чьи-то приглушенные голоса.
— Да ладно, девочка, не убивайся ты так, — гулко бубнил чей-то незнакомый бас, — дурак сам просил Аполлона, чтобы боги подарили ему сына, вот я и помог сейчас в силу своих скромных возможностей…
— Не таких уж и скромных, — захихикала девушка, и Эгей с ужасом узнал нежный голосок Эфры. — Все-таки некрасиво как-то получилось.
— Опять ты за свое, — прогудел мужчина, — а твой осел сейчас внизу в бассейне плещется в предвкушении, так сказать…
И проклятый мужик раскатисто рассмеялся. Это было последней каплей. Царь побагровел и ударом ноги распахнул неплотно прикрытую дверь.
— Ой! — вскрикнула Эфра, закрывая куском белоснежной ткани свое тщедушное неаппетитное тельце.
— Е-мое… — прогудел огромный синебородый мужик с чешуйчатым, переливающимся в свете факела телом.
На одре любви новоявленных супругов возлежал владыка морей Посейдон. Сам Колебатель Земли! Родной брат Зевса!
— Дорогой, я все объясню, — как трещотка затараторила Эфра. — Ты должен понять, это великая честь, великое доверие со стороны…
— Честь?! — хрипло проговорил Эгей, пожирая любовников звереющим взглядом.
Тут уж даже сам Посейдон не выдержал, здорово перепугавшись:
— Эй, смертный, не дури! — только и успел произнести владыка морей, после чего произошло немыслимое.
Не выказывая решительно никакого уважения к бессмертному обитателю Олимпа, царь стремительно запрыгнул на кровать и одним мощным ударом в челюсть скинул Колебателя Земли на мраморный пол.
— Ах ты гнусная рептилия! — разъяренным медведем проревел Эгей, наматывая на левую руку сине-зеленую бороду морского владыки. — Я сейчас тебе покажу, как чужих жен совращать!
Посейдон же после подобного обращения впал в состояние глубочайшего шока, ибо происходило нечто совершенно невозможное. Его… нет, не так… ЕГО дубасил обыкновенный смертный!
Намотав бороду врага на руку, вошедший в раж царь хорошенько надавал Колебателю Земли в тыкву. Затем схватил стоящий в изголовье кровати золотой трезубец и с недоумением уставился на необычную рукоять, сделанную в виде обыкновенного весла. Это немного остудило боевой пыл обманутого мужа, но, как видно, недостаточно.
— Нет-нет, не бей его больше, пожалуйста, — закричала Эфра, закрывая собой нелепо распластавшегося на полу олимпийца.