И она правда пыталась. Но иногда ей все равно было больно, и она думала, что так будет еще долго. Шрамы, подобные этим, мгновенно не заживали. Прошло много времени, и постоянные напоминания вновь раздражали раны, оставляли после себя боль.
— Только не Мелроуз-Парк, — тихо повторила Лили.
Дэмиан кивнул, потянувшись, чтобы погладить ее щеку двумя пальцами.
— Хорошо. Пора начать создавать наши собственные воспоминания, Лили.
— Да, думаю, это звучит…
Взрыв, подобного которому Лили никогда раньше не слышала, всколыхнул воздух. Что бы она ни собиралась сказать, было забыто, когда она увидела огонь и летящий металл. В ее ушах стоял звон от грохота, когда волна жара и ударная волна достигли ступеней церкви. Дэмиан мгновенно закрыл ее собой, оттолкнув назад к открытым дверям церкви, где эхом раздавались крики.
Лили почувствовала тошноту. Ее сердце подскочило к горлу.
Что это было?
— Шевелись, — рявкнул Дэмиан.
Лили не могла. Она споткнулась, когда муж снова толкнул ее. Дэмиан поймал ее прежде, чем она упала бы на землю. Через его плечо она заметила знакомый автомобиль, горящий в одном гигантском огненном шаре.
— Нет, — выдохнула Лили.
— Лили, шевелись, — снова потребовал Дэмиан.
Люди проталкивались мимо них, пытаясь вернуться в безопасность церкви. Ее сердце как будто упало на бетонные ступени церкви и разбилось вдребезги, когда она увидела, как машину ее брата поглотила еще одна волна пламени.
— Нет!
— Лили, пожалуйста, идем.
— Дино! — закричала Лили.
— Мне очень жаль, — Дэмиан заключил Лили в свои крепкие объятия и заставил пошевелиться. — Я люблю тебя.
— Дино!
— Похоже, на бомбе был установлен очень сложный таймер, — сообщил детектив. Лили не обращала внимания на мужчину. Глядя на него, она продолжала думать о том, что брат не хотел бы видеть этого копа в своем доме. Дино возненавидел бы, если бы какой-то служитель закона в его доме рылся в его вещах.
К сожалению, им не оставили выбора в этом вопросе.
Расследованию потребовалось три недели, чтобы узнать хоть что-то о бомбе.
Лили было наплевать на то, что скажет полиция. Такое не могло быть урегулировано в зале суда. Независимо от того, насколько усердно они работали или сколько у них было зацепок, они никогда не узнают, кто заложил бомбу в машину Дино. Так было заведено в мафии.
Нет, это не будет решено в зале суда.
На улицах, но не в зале суда.
Дэмиан вздохнул, нежно сжимая плечо Лили.
— Как вы об этом узнали?
— После взрыва сохранилась значительная часть электроники. После того, как она была собрана и обследована, мы обнаружили, что бомба была подключена к радиосистеме «Бентли».
Лили нахмурилась.
— То есть, когда он включил ее, бомба взорвалась?
— Когда он включил определенную радиостанцию, таймер начал обратный отсчет. Вот почему он уже выехал с парковки, когда взорвалась бомба.
Боже.
От этого Лили стало еще хуже, чем раньше.
— У вас есть какие-нибудь предположения о том, кто может знать, какие радиостанции слушал ваш брат? — спросил мужчина.
Дэмиан снова сжал плечо Лили. Ей не нужно было его молчаливое напоминание.
— Нет, и я думаю, вам пора уходить, — сказала Лили, вставая со стула.
Нахмурившись, детектив тоже встал.
— Но…
— Мне нечего вам больше сказать, и мы посодействовали настолько, насколько могли, хотя вы не дали нам никаких ответов, — твердо прервала Лили.
Она ни в коем случае не позволит копам копаться в доме Дино.
— Мисс, ваш брат был тесно связан с Чикагской мафией и…
— Во-первых, миссис, — отрезала Лили. — Во-вторых, мне все равно, чем занимался мой брат. Я похоронила его. Он мертв. Мне больше нечего сказать по этому поводу.
— Любая информация, которой вы располагаете, может быть невероятно ценной не только для нашего расследования, но и для других.
Лили усмехнулась.
— Вы хотите, чтобы я стала стукачкой.
— Лили, — тихо сказал Дэмиан.
— Нет, именно это он и говорит. Или, скорее, не говорит это вслух, потому что он трус.
Детектив пожал плечами.
— Я просто хочу сказать, что вы могли бы оказать большую помощь.
К черту все.
— Убирайтесь, — сказала Лили, указывая на выход из кухни.
— Вас вообще не беспокоит, что кто-то убил вашего брата? — спросил детектив.
Лили почувствовала, как боль пронзила ее сердце.
— Вы даже не представляете, как я себя чувствую. У вас нет ни малейшего понятия, каково это…
— Вы защищаете тех самых людей, которые убили его.