Дино нежно похлопал Лили по руке. Это был первый раз за все утро, когда она увидела своего брата.
— Ты счастлив? — спросила Лили Дино.
Дино приподнял бровь.
— Разве не я должен спрашивать тебя об этом?
— Думаю, ты и так уже знаешь, Дино.
— Ну, я надеялся. Я рад, что все получилось.
Лили решила не упоминать о том, что ей известно насчет перестрелки, о его причастности или других вещах, связанных с этим. Это могло подвергнуть Дэмиана опасности со стороны Дино или, что еще хуже, от кого-то другого. Лили этого не сделает. Не с Дэмианом.
Двери церкви распахнулись, и Кара Росси слегка улыбнулась Лили, перед тем как двинуться вперед по проходу к алтарю.
Совсем скоро…
— Я горжусь тобой, Лили, — тихо сказал Дино.
Лили не ожидала этого.
— Почему?
— Иногда я смотрю на тебя и вижу только маленькую девочку, которой ты когда-то была. Я часто забываю, что ты больше не ребенок, что ты видела в этой жизни почти столько же, сколько и я. Я всегда думал, что мы с Тео все время будем присматривать за тобой и заботиться о тебе, но ты доказала нам, что мы ошибались. Ты совсем не нуждаешься в нас, правда?
— Почему ты спрашиваешь об этом, Дино?
Он пожал плечами.
— Сегодня у меня возникло это чувство. Вместо того чтобы отдать тебя, я на самом деле просто выдаю тебя замуж. Папа должен был сделать это. Не думаю, что я достоин того, чтобы стоять на его месте и делать это за него. Мне нужно знать, что с тобой все будет хорошо, Лили.
— Ты же знаешь, что я буду навещать тебя, — сказала Лили.
Несмотря ни на что, когда они говорили о приближающемся слушании Дино или о вариантах вынесения приговора, они никогда не обсуждали этого напрямую. Обычно все ходили вокруг да около этой темы, говорили намеками. Несмотря на то, что Лили злилась на брата, она не хотела прощаться с Дино на двадцать лет.
Она вообще не хотела прощаться.
Лили наблюдала за тем, как двери открылись для Абриэллы, чтобы та тоже начала свой путь по проходу, по бокам украшенному белым шелком.
— Ты не будешь навещать, — сказал Дино так, будто был уверен в этом. — Потому что я не хочу, чтобы ты это делала. Это место не для таких, как ты.
— Хорошо, тогда я буду звонить.
Дино вздохнул и тихо засмеялся.
— Ты слишком упряма.
— Не представляю, от кого я этому научилась, Дино.
— У лучшего, конечно.
— А свою доброту я получила от Тео, — сказала Лили.
Дино кивнул.
— Так и есть. Видит Бог, ты никогда бы не получила чего-то подобного от меня.
Лили сжала руку брата, когда мать маленькой девочки-цветочницы подтолкнула дочь в открытые двери. Когда они закрылись, отгораживая их от тихого ропота церкви и взглядов гостей, которые пытались увидеть Лили и Дино, ее сердце начало успокаиваться.
— Тебе понравился мой подарок? — спросил Дино.
Лили нахмурилась.
— Какой подарок?
— Четки, малышка.
Ох.
— Они были от тебя? — спросила она.
Дино кивнул.
— Да. Они очень важны для меня. Я ждал долгое время, чтобы, наконец, отдать их тебе, как и должен был.
Лили сжала стебли букета, чувствуя, как под пальцами перекатываются четки.
— Почему?
— Ты, наверное, не узнаешь их. Думаю, для мамы церковь не значила много. Она приносила их только по особым случаям и еще каждый раз, когда приходила на исповедь.
Сердце Лили замерло, и она крепче сжала букет.
— Они мамины?
— Да. Она обычно вешала их на столбик кровати с папиной стороны, потому что всегда говорила, что ему больше нужно напоминание о вере, чем ей. Она безумно любила его. Не думаю, что ей нравилось то, кем он был, или то, что он делал, но она любила его. А потом, ты знаешь, появились мы.
Лили почувствовала, что не может дышать.
— Спасибо.
— Лучше, чтобы они были у тебя, Лили. Мы с Тео отправимся в одно и то же место, сколько бы мы не молились. А ты не такая.
Лили так не думала, но не стала спорить с Дино.
— Ты не выдаешь замуж меня сегодня, — сказала Лили, потянув Дино за руку, чтобы он встал ближе. — Ты просто…
— Отпускаю тебя, — сказал Дино, когда двери открылись в последний раз, чтобы позволить Лили и Дино войти вперед. — Потому что именно так ты поступаешь с тем, кого растишь и любишь, Лили. Ты отпускаешь их и молишься, чтобы они были достаточно сильными, чтобы им не нужно было возвращаться обратно к тебе, но все еще надеешься, что они так и сделают.
Дино обернулся, когда по церкви эхом разнесся звук одновременно поднявшихся со скамеек трех сотен человек. Лили позволила брату поцеловать себя в щеку, перед тем как он поправил ее вуаль.
— С тобой все будет хорошо, — сказал Дино.
— Разве?
— ДеЛука не умеют проигрывать, Лили. Мы никогда не проигрываем.
Лили едва сдерживала слезы, когда Дино вновь занял свое место рядом с ней. Он положил ее руку на свою, а затем двинулся вперед. Сквозь тонкую вуаль, расшитую тонким кружевом, Лили не обращала внимания на лица людей, которых не знала, как и на лица знакомых. Вместо этого она сосредоточилась на мужчине, что ожидал ее у алтаря, сложив руки за спиной.
Чем ближе она подходила, тем шире становилась улыбка Дэмиана. Для человека, который обычно скрывал свои эмоции, его лицо отчетливо выражало счастье и радость. Звук исполняемого на органе свадебного марша эхом отражался от церковных сводов. Лили почти ничего не слышала.
— Кто выдает эту женщину замуж? — услышала она вопрос священника, когда они остановились у ступеней, ведущих к алтарю.
Тео шагнул вниз со своего места у алтаря рядом с Томмасом, чтобы встать рядом с Дино.
— Мы, — хором ответили ее братья.
Священник и мужчины обменялись несколькими словами, перед тем как Дэмиан занял место Дино. Брат нежно поцеловал руку Лили, прежде чем передать ее Дэмиану. Тео молча вернулся на свое место у алтаря.
Лили улыбнулась, когда Дэмиан слегка сжал ее руку. Одним этим движением она вновь оказалась рядом с ним. Именно там, где должна была быть.
Лили взглянула на выжидающего священника.
— Ты добровольно вступаешь в этот союз, дитя мое? — спросил он ее.
Это был вопрос на миллион долларов.
— Да, — сказала Лили. — Абсолютно добровольно.
Глава 17
Дэмиан крутанул улыбающуюся и смеющуюся Лили в своих объятиях, а затем снова притянул к себе. Она прижалась спиной к его груди, когда он поцеловал нежную кожу ее шеи. Она пахла розами и чувственностью.
И она была счастлива.
Он не мог дождаться окончания этой ночи, чтобы увести ее обратно в пятизвездочный президентский номер, который забронировал для них. Их медовый месяц не будет похож на настоящий отпуск. Но у них будет неделя, которую они посвятят себе и тихой любви в красивом номере с шампанским во льду и фруктами в шоколаде, которые так и ждали, чтобы их съели.
— Ты выглядишь ужасно сексуально сегодня, — сказала Лили, прижимаясь задом к его паху.
Если она продолжит в том же духе, то Дэмиан не станет извиняться за их ранний уход.
— Разве не я должен говорить это тебе?
— Ты уже говорил. Несколько раз. Здесь много народу, — ответила Лили, обнимая Дэмиана.
— Много, — согласился он. — По меньшей мере, триста человек.
— Я знаю, человек, может быть, двадцать.
Дэмиан пожал плечами, продолжая их медленный танец, пока гости наблюдали за происходящим.
— А я знаю, может быть, человек сто.
Смех Лили был как бальзам для его темной души. Он давно решил, что Лили была светом для его тьмы. Возможно, это правда, что для каждого человека существовала лучшая половинка. Лили, несомненно, была его половинкой, если учесть все обстоятельства.
Дэмиан обхватил щеку Лили ладонью и провел пальцами по скуле. Ее накрашенные красные губы и темные глаза требовали внимания и восхищения. Лили не нужен был макияж и великолепное платье, чтобы быть идеальной, но ему также нравилось видеть ее наряженной и накрашенной.
— Черт возьми, ты такая красивая сегодня, милая.
Улыбка Лили была совсем не невинной.
— Да?
— Очень.
— Я провела все утро, балуя себя.
Дэмиан ухмыльнулся.
— Неужели?
— Да. Мне сделали маникюр, нанесли макияж и уложили волосы. Но до этого я ходила на массаж, и тот очень привлекательный…
Он сильно прижал маленькое тело Лили к себе, мгновенно останавливая то, что она собиралась сказать. Лили посмотрела на него широко раскрытыми блестящими глазами. Она прекрасно понимала, что делает, дразня его таким образом.
— Играешь с огнем, Лили Росси.
Лили облизнула губу. Дэмиан сдержался, чтобы не прикусить ее, преподав ей урок о том, что значит дразнить его.
— Просто подготавливаю тебя к вечеринке, Дэмиан.
— Разве это не она?