— Да, не всем так везло, как вам, — задумчиво проговорил капитан. — В моей юности смерть в Колоне от лихорадки вошла в поговорку… Теперь времена стали другие. Тот, кто желает прожить спокойно и долго, должен лишь отправиться в Панаму и скучать там до столетнего возраста. — Немного западнее, рулевой…
Маяк у входа в канал теперь ясно обрисовывался, и длинный мол походил на резкую тонкую черту, пересекающую огромный бассейн гавани. Дома города Колон блестели, словно пятна белой меловой краски на темно-зеленых массивах возвышенностей. А дым нескольких тяжелых грузовых пароходов, стоящих в бассейне, поднимался прямо вверх, меж тем как удары молотов в больших мастерских раздавались как далекие, глухие раскаты грома.
Пароходы приходили и уходили, то соединяясь в группы, то расходясь в стороны. Все вместе походили на гигантскую пищеварительную систему, хватающую тоннажи своими жадными челюстями и отправляющую их в желудок.
После полудня «Георг Вашингтон» был поднят шлюзом у Габуна, пересек воды искусственного озера, образованного на ядовитом русле реки Шаргрес, и тонкую полоску речки Кулебра. И когда сумерки опустились над шлюзом Педро-Мигуэля, судно начало спускаться к Тихому океану между высотами Дариен.
И в то время, когда гордый красавец «Георг Вашингтон» подвигался сквозь шлюзы, влекомый маленькими локомотивами Какерлака, полумесяц лил свой волшебный свет на это чудо современной строительной техники. Порой попадались навстречу старые, заржавленные, землечерпальные машины времен Лессенса. Они имели вид громадных виселиц. Это были памятники величайшего из тех биржевых мошенничеств, какими до сих пор славится капиталистический мир. И также можно было назвать их могильными памятниками над желтой лихорадкой и малярией.
Теперь тучи москитов уже не жужжали над сумеречными водами. Большая часть москитов погибла в керосине. А те, которые остались, были ручные и дезинфицированные и кусались очень скромно, бни были так же безопасны, как и жирные крокодилы в Кулебре, которым пришлось превратиться в достопримечательности и наполнять чувствительную душу туриста сладким, таинственным ужасом.
В Бальбоа Ионас Фиэльд сошел на берег. Здесь он узнал, что может отправиться на следующий же день пассажиром на японском пароходе к западному берегу Южной Америки.
Он намеренно избегнул большой гостиницы в Бальбоа. Маленький американский городок основался и вырос, благодаря строительным работам канала. Он походил на все другие ново отстроенные города, которые воздвигнуты не архитекторами, а инженерами. Он чуть не лопался от чистоты и порядка, обладал великолепно функционирующей полицией и первоклассно организованным отделом здравоохранения. Но все это благоустройство так же мало согласовывалось с окружающей природой, как пуговицы от брюк с дамским бальным платьем.
Фиэльд быстро отделался от таможенных служащих и нанял автомобиль, который в пятнадцать минут доставил его в город Панаму, столицу республики, управляемой по испанской старинке. Здесь нет ни прямых улиц, ни особенной чистоты. Городское управление, вероятно, очень лениво, а нравы оставляют желать лучшего. Но зато город свободен от математики и предписаний. Всякий в Панаме делает, что хочет. Всю ночь напролет играют мандолины, рыдают скрипки, и выпивается изрядное количество вина и виски. На балконах сидят красивые девушки и вращают черными, как уголь, глазами. А в задних дворах серьезные кабальеро натравливают петухов на драку. Всюду царствует жизнь, веселье и лень. Население сжигает ежедневно бесчисленное количество свеч, всаживая в своих мечтах нож в спину каждому американцу. Но этот живописный город, гордый и свободно рожденный, живет старыми воспоминаниями и никогда не сумеет приспособиться к темпу той жизни, где целью являются доллары, доллары и еще раз доллары.
Фиэльд миновал огромную интернациональную гостиницу и нашел себе жилище, где его приняли с распростертыми руками. Вся семья до последнего младенца в пеленках последовала за ним в его комнату с балконом. Комната была очень большая, но грязная, с ветхой обстановкой, и Фиэльд быстро обнаружил, что там уже были постоянные жильцы — крысы. Но он очень скоро заключил дружбу с этими доброжелательными домашними животными… и долго сидел на узеньком балконе в обществе звезд, в то время как огненные мухи плясали в саду и мягкие звуки музыки юга лились к нему из сада под аккомпанемент всевозможных струнных инструментов.