— Разве не мог он быть одновременно и Сурьяванши и Чандраванши?
— Глупости! Такое просто невозможно! Одно противоречит другому!
— Если твой разум не может чего-то понять, не значит, что это невозможно! Противоречие — это часть природы, часть нашего бытия!
— Нет, это не так! Не может одна вещь быть правдой и ложью одновременно! Одни ножны вмещают только один меч!
— Значит, это маленькие ножны. По-твоему, Господь Рама был недостаточно велик, чтобы быть многогранной личностью?
— Ты просто играешь словами! — презрительно бросил Парватешвар.
Шива устал слушать спор, которому, казалось, не будет конца. Он вновь повернулся к окну и стал пристально вглядываться в храм. Он чувствовал его всем своим телом. Он чувствовал его своей душой. Он слышал мягкий шепот звучащего внутри у него голоса:
«Господь Рама поможет тебе. Он укажет тебе путь. Он успокоит тебя. Приди к нему».
Уже было далеко за полдень, когда Шива один вышел на хаотично разбросанные улицы Айодхьи. Он шел на встречу с Господом Рамой. Сати даже не просилась пойти с ним, так как прекрасно видела его состояние и понимала, что ему необходимо побыть одному. На шее Шивы по-прежнему был повязан платок, но он еще с головой замотался в просторную шаль. За спиной у него висел щит, на поясе меч.
Шива бродил по улицам, рассматривал непривычного вида дома и другие постройки. Он впитывал новые для него запахи столицы Свадвипа. Никто его не узнавал и ему это очень нравилось.
Казалось, что жители Айодхьи жили, ни в чем себя не ограничивая. Уши Шивы уже болели от стоявшего гвалта. Отовсюду раздавались громкие эмоциональные голоса. Одни смеялись так, словно перебрали вина, другие кричали друг на друга из-за пустяков, и даже дрались, причем так, будто от этого зависела их жизнь. Несколько раз Шиву сильно толкали, и тут же налетали на него с руганью, мол, слепой, смотри, куда идешь. На базаре покупатели до исступления спорили с торговцами, как понял Шива, торговались из-за каких-то смехотворных сумм денег. Их увлекал сам процесс, а возможность сэкономить или выгоднее продать была уже не такой важной.
В небольшом саду в стороне от дороги Шива увидел несколько парочек, которые совершали друг с другом совершенно невероятные вещи. Их нисколько не волновало присутствие множества случайных зрителей. Во взглядах же прохожих было скорее не осуждение, а любопытство и даже возбуждение. Контраст с мелуханцами, стесняющимися даже обняться на людях, был велик.
Шива вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал прикосновение женской руки к своей спине. Он резко обернулся и увидел улыбающуюся ему молодую женщину. Она ему подмигнула. Тут Шива заметил подходящую к ним еще одну женщину, гораздо старше первой. Ему подумалось, что это может быть ее мать. Шива смущенно улыбнулся и поспешил уйти. Но только он повернулся, как по спине снова провели рукой, теперь уже сильнее и настойчивее. Шива был потрясен, когда увидел, что это сделала старшая из женщин, призывно ему улыбавшаяся. Он, недолго думая, быстрым шагом покинул базар, пока еще какие-нибудь выходки горожан не лишили его самообладания.
Шива продолжил свой путь к храму Рам Джанмабхуми. Чем ближе он подходил, тем тише становился шум Айодхьи. Это был самый тихий район города. Здесь, судя по изысканным домам и удобным широким улицам, проживали знатные и богатые Чандраванши. Оглядевшись, он увидел справа дорогу, ведущую к цели. Легко изогнутой дугой она уходила в гору. Вероятно, это была единственная, не считая Царского Пути, дорога в городе без ям. Вдоль дороги возвышались красивые гулмохуры, огненные деревья, своими ярко-оранжевыми листьями делая путь для ищущих утешения в храме светлым и радостным. Путь, который вел к ответам, к познанию. Путь к Господу Раме.
Сердце Шивы охватило беспокойство, он остановился, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Что он там найдет? Обрящет ли он покой? Найдутся ли там ответы? Он искренне надеялся встретиться там с чем-то добрым. А вдруг в храме заявят, что он совершил ужасную ошибку, и на его совести тысячи погибших в этой войне? Шива медленно открыл глаза, встряхнул головой и пошел дальше, повторяя про себя имя Господа.
«Рама. Рама. Рама».
Сделав всего несколько шагов, Шива снова остановился. Неподалеку, у дороги, он увидел старого, скрюченного человека, по всему было похоже, что он долгое время не ел. На лодыжке виднелась рана, которая гноилась из-за отсутствия должного ухода. Вместо одежды на нем был надет джутовый мешок, на плечах и талии закрепленный пеньковой веревкой. Он сидел на земле, правой рукой усердно чесал голову, пытаясь одолеть засевших в волосах вшей. Дрожащей левой рукой человек держал банановый лист со своей скудной едой, хлебом и какими-то то ли зернами, то ли кашей. Такую пищу подают нищим в самых дешевых харчевнях, хозяева которых хотят чуть-чуть улучшить свою карму. В Мелухе такую еду не предлагают даже животным.
Сильный гнев обуял Шиву. Этот старик просил милостыню, страдал и мучился практически у дверей храма Господа Рамы, и, казалось, никому нет дела до этого. Может ли страна, в лице своих правителей, так относится к своим соотечественникам? Нет, в Мелухе такое невозможно. Еды, по крайней мере, хватало на всех. Жильем также никто не был обделен. Да, уж точно этому старику не пришлось бы так унижаться, живи он в Девагири!
Внезапно весь гнев ушел, и Шива почувствовал прилив светлой силы. Он понял, что нашел ответ. Парватешвар был прав, в этом нет сомнений! Возможно, что Чандраванши и не зло, но они влачат жалкое существование! То, что хочет им дать Дакша, значительно улучшит их жизнь. Парватешвар наведет порядок, и под его правлением здесь будет царить изобилие и процветание. В таком свете и война больше не казалась бессмысленной, раз за ней последуют перемены к лучшему. Значит, не было и ужасной ошибки. Думая, что нашел ответы на свои вопросы, Шива возблагодарил Господа Шиву.
Судьба, однако, решила лишить Шиву утешения. Нищий старик заметил внимание прохожего к своей особе. Исполненный жалости взгляд Шивы и его сочувствующая улыбка заставили ожить изможденные щеки старика, когда он улыбнулся в ответ. Но это была улыбка не сломленного, просящего подаяние, человека. Тепло улыбаясь, на озадаченного Шиву смотрел человек, пребывающий в мире с самим собой.
Улыбка старика становилась все шире и приветливее, а слабая рука пыталась подняться в приветственном жесте.
— Не желаешь разделить со мной трапезу, сын мой?
Шива буквально остолбенел. Он вдруг почувствовал себя невероятно маленьким по сравнению с огромным сердцем этого человека, достойного сострадания.
Думая, что Шива не расслышал, старик повторил:
— Поешь со мной, сын мой! Здесь достаточно еды на двоих!
Сил ответить у потрясённого Шивы не нашлось. Еды в банановом листе едва хватило бы и одному человеку. Так почему этот старик еще и предлагает поделиться своей скудной пищей? Это было бессмысленно!
Видимо, старик счел Шиву слабослышащим, так как уже громче сказал:
— Садись со мной, сын мой, и поешь!
Шива еле нашел в себе силы покачать головой:
— Нет, спасибо тебе, добрый человек.
Лицо старика сразу помрачнело.
— Это хорошая еда, — сказал он, и в глазах его отразилась боль. — Иначе бы не предложил ее тебе.
Поняв, что оскорбил гордого старика, общаясь с ним, как с нищим, Шива произнес:
— Нет, нет, я не это имел в виду. Я вижу, что еда хорошая. Просто я…
Теплой улыбкой старик прервал Шиву:
— Тогда сядь рядом со мной, сын мой.
Шива согласно кивнул и сел прямо на землю. Старик положил банановый лист между ними. Там был хлеб и водянистая каша, еда, которую Шива только что считал непригодной для употребления. Старик глянул на Шиву и его полуслепые глаза просияли:
— Ешь!
Пришлось отломить кусочек хлеба, макнуть его в кашу и проглотить. Пища легко проскользнула вглубь тела, но тяжело легла на душу. У Шивы было такое чувство, что вся его праведность вытесняется из него. Старик великодушно улыбался.