Выбрать главу

— Угадай, что я сейчас делаю? — произнесла она завлекающим тоном.

— Ну, э-э… не знаю…

— Я сижу на стуле, слегка запрокинувшись назад, и, вытянув вверх ногу, натягиваю черный нейлоновый чулок и пристегиваю его к поясу. И между прочим, на мне нет трусиков.

Последовало длительное молчание; она услышала, как он возбужденно сглотнул слюну.

— Мне бы хотелось на это посмотреть, — произнес он.

— Ну, если бы ты, парнишка, был сейчас здесь, ты бы все это увидел.

— Может быть, ты сможешь… м-м… повторить эту сцену для меня завтра?

Она послала в трубку сочный поцелуй.

— Ох, терпеть не могу повторяться, ласточка, — ответила она. — Куй железо, пока горячо; бери, пока дают — вот тебе мой совет.

— Откуда ты звонишь, черт побери? — воскликнул он раздраженно, и она поняла, что попала в цель, пробудила в нем дремавшее в глубине души желание обладать ею. Она проучит его: пусть представит, что он теряет, пусть знает в следующий раз, что ее любовь надо заслужить.

— Я сижу в компании двух божественных мужчин. Мы пьем шампанское и развлекаемся .

— Что?

— Я развлекаюсь с двумя мужчинами. — Она рассмеялась. — Все в порядке, радость моя. Меня фотографируют.

Он натянуто засмеялся.

— Ну, конечно. Как я сразу не понял.

Никому другому она не простила бы этого самодовольного тона. Пару раз, разозлившись на Джо, она звонила ему по телефону и осыпала ласковыми словами, находясь в это время в постели с другим мужчиной. Это позволяло ей ощущать себя независимой женщиной, хозяйкой положения. Она представляла, как он сидит у телевизора и, приглушив звук, рассказывает ей, как он долетел, в какой гостинице остановился, и даже не подозревает, что в этот самый момент она лежит в постели с другим.

— Ты поужинаешь со мной завтра? — спросил он, прервав ее размышления. — В “Карлайле”?

— Конечно.

Это было нетрудно устроить. Она скажет Уайлдеру, что ей нужно побыть вечером с Джо, а Джо — что будет ужинать с Уайлдером (им нужно обсудить ее роль в фильме); вряд ли они встретятся друг с другом. Правда, когда начнутся съемки, видеться с Джеком будет труднее.

— Мне надо бежать, — сказал он все еще шепотом. — До завтра.

Она послала в трубку еще один поцелуй.

— Жду с нетерпением. — Она нажала на рычаг и широко улыбнулась Милтону. — Где находится “Карлайл”? — спросила она.

Он ответил не сразу, как будто она задала ему трудный вопрос. Сменив линзы, он перезарядил фотоаппарат, проверил выдержку и только тогда посмотрел на нее.

— На углу Мэдисон-авеню и Семьдесят шестой улицы, — ответил он. В его глазах резко блеснул понимающий огонек; они смотрели на нее, как две точки от восклицательных знаков. — Номер Джека Кеннеди на двадцатом этаже, — добавил он тихо.

На мгновение она почувствовала, что теряет самообладание: очень уж он умный этот господин Сияет Как Пятак. Но он улыбнулся ей своей по-детски печальной улыбкой, и она счастливо расхохоталась. Фотографии будут изумительными, впереди ее ждет новая любовь и заманчивое будущее.

“Я и впрямь самая везучая девчонка на свете”, — подумала она, скрещивая пальцы, чтобы не сглазить.

Любовь каждый раз вселяла в нее оптимизм и новые надежды.

Она вошла в зал, обставленный дорогой мебелью, как в старинном английском клубе (правда, ей самой никогда не приходилось бывать в таких клубах, но так они выглядели в фильмах). На стенах висели старинные гравюры с изображениями кораблей. Темная полированная мебель из красного дерева, диваны и стулья, обтянутые блестящей узорчатой кожей, напоминали ей ресторан “Браун-Дерби” в Голливуде, где у них с Джонни Хайдом был свой столик.

В дальнем конце зала она увидела чуть приоткрытую дверь и прошла туда. Джек лежал в постели и читал финансовый раздел “Нью-Йорк таймс”. К ее удивлению, он был в очках, но тут же снял их. Рядом е кроватью на тумбочке в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Он налил ей бокал, и она села на кровать рядом с ним.

— Значит, поужинать мне сегодня не удастся? — произнесла она чарующим голосом. — Если бы я знала, что останусь без ужина, я заказала бы себе бутерброд с мясом и овощами.

— Ты хочешь есть?

— Девушки любят, когда их кормят. Помнится, раньше мне удавалось прилично поесть только во время свиданий. И тогда я наедалась на несколько дней вперед.

— Ну, вообще-то в гостиной накрыт стол.

Она прошла в гостиную, взяла со стола тарелку с креветками в соусе и вернулась с ней в спальню. Сев на кровать возле Джека, она принялась осторожно есть креветки, обмакивая их в соус и наклоняясь над тарелкой, чтобы не закапать платье. Она предложила одну креветку Джеку, но он отказался.

В душе она желала, чтобы сначала они поужинали при свечах, поговорили о том о сем, но по своему опыту она знала: есть мужчины, которые могут есть или вести беседу только после того, как побывают в постели с женщиной. Джек Кеннеди, очевидно, относился к такому типу мужчин.

Залпом осушив бокал с шампанским, она наклонилась и поцеловала его в губы, глубоко вонзая свой язык.

Она почувствовала, как он обхватил ее руками и пытается расстегнуть молнию платья на спине, но она выскользнула из его объятий. На этот раз все будет так, как хочет она! Сдернув с него простыню, она развязала на нем халат, затем скинула туфли, забралась на кровать и, подняв платье как можно выше, опустилась на него, прижимаясь коленками к его стройной талии. Она держала его за кисти рук, не давая ему двигаться, так что он просто лежал на спине, отдаваясь во власть ее движений. Она была возбуждена: сознание того, что она возвышается над ним , заставляет его подчиняться своим желаниям, использует его, — все это распаляло ее. Она испытывала дикий восторг: ведь он лежал перед ней голый, а она оставалась в полном наряде — в чулках, сережках, платье, горжетке. Это была ее месть за те дни, когда она должна была раздеваться перед мужчинами, а те снисходили только до того, чтобы расстегнуть штаны, да и то иногда настаивали, чтобы даже это она делала за них.

Он громко застонал. Она почувствовала, как он бьется внутри нее, и замедлила движения, не давая ему подняться.

— Подожди, еще нельзя, — выговорила она, и это прозвучало как приказ, а не мольба. Когда она наконец почувствовала, что не может больше терпеть, она крепко прижалась к нему и тут же ощутила, что он больше не сдерживает себя. Ее охватила волна жгучего наслаждения. Закрыв глаза и запрокинув назад голову, она неистово закричала, будто все ее существо было охвачено пронзительной болью. Ее крик эхом разнесся по всему залу, а может быть, отозвался и в коридоре.