И все же, несмотря на осаждавших ее фоторепортеров и журналистов (которым она каждый раз с глубоким чувством и волнением рассказывала одни и те же грустные истории о своем детстве, словно до этого никогда и ни с кем не делилась этими безрадостными воспоминаниями), она чувствовала себя позабытой всеми, потерянной и несчастной. Она постоянно звонила Бобби, но все чаще и чаще вместо него трубку снимала его секретарша Энджи, а когда ей все же удавалось пробиться к нему, Бобби держался с ней сухо и старался побыстрее закончить разговор — так обычно ведет себя мужчина, если любовница звонит в тот момент, когда он в комнате не один.
После каждого разговора с Бобби она испытывала такую нервозность, что приходилось пить успокоительные таблетки, но вскоре она стала принимать “Рэнди-Мэнди” непосредственно перед тем, как позвонить ему, чтобы чувствовать себя более уверенно. Однако этот способ не приносил желаемых результатов: она не всегда усваивала то, что говорил ей Бобби, и вынуждена была сразу же после разговора звонить ему снова и просить его повторить сказанное… Правда, его сообщение о том, что он собирается приехать в Лос-Анджелес, она расслышала ясно и четко.
— Когда? — спросила она.
— Двадцать шестого июня, — ответил Бобби.
Она давно уже перестала следить за календарем и поэтому не сразу сообразила, как скоро это случится, а когда поняла, то была несколько ошарашена. Она разговаривала с ним по телефону вчера, и он ни словом не упомянул о своем намерении приехать в Лос-Анджелес. Обычно все его поездки были расписаны на несколько недель вперед.
— Вот здорово! — воскликнула она, стараясь придать своему голосу радостное возбуждение, которое отнюдь не слышалось в тоне Бобби. — Как долго ты здесь пробудешь?
— Всего одну ночь, — ответил он излишне осторожно. — Я провожу встречи с представителями правоохранительных органов регионов страны по проблеме организованной преступности. Последняя встреча состоится в Лос-Анджелесе. Ты будешь в городе?
Этот вопрос ей показался странным.
— Я? Любимый, я приеду куда угодно, только скажи.
— Нам нужно поговорить.
— Конечно. — Она сделала вид, что не заметила напряженности в его голосе. — Я приготовлю что-нибудь поесть, — сказала она. — Ты останешься на ночь?
Последовало долгое молчание. Должно быть, Бобби обдумывал ее предложение. Затем он кашлянул и произнес:
— Видишь ли, я обещал Питеру и Пэт поужинать у них дома… Почему бы и тебе не приехать к ним? Они будут очень рады.
Она была настолько задета его небрежным тоном, что не сразу нашлась, что ответить. Он разговаривает со мной, как с посторонней, думала она. Наверное , он не один в кабинете.
— Хорошо. — Она постаралась не выдать своей обиды. — А потом мы уйдем вместе, ко мне?
— Конечно, — ответил Бобби, но в его голосе не слышалось уверенности.
— Я люблю тебя, Бобби, — сказала Мэрилин и замолчала, надеясь, что он тоже признается ей в любви, но в ответ он только произнес:
— Я знаю. — Это прозвучало так печально, что она едва не расплакалась.
Но все же он приезжает, и с его приездом кончится летаргия ее каждодневного существования. Миссис Мюррей было приказано немедленно навести в доме идеальный порядок. Холодильник был до отказа набит всевозможными продуктами, на тот случай, если вдруг ночью Бобби проголодается. Она договорилась, чтобы ей сделали прическу и привели в порядок ногти. Гримеру и парикмахеру были даны четкие инструкции прибыть домой к Мэрилин за шесть часов до ее отправления к Лофордам, а сама она принялась перерывать свой гардероб в поисках какого-нибудь сенсационного наряда, в котором ни Бобби, ни Лофордам видеть ее до этого не приходилось.
Несмотря на тщательные приготовления, день, когда должен был приехать Бобби, начался неудачно для Мэрилин. Примеряя наряды, она пролила кофе на платье, которое собиралась надеть на ужин, и с досады накричала на миссис Мюррей, хотя та была совершенно ни при чем. Вспышка гнева вызвала у Мэрилин головную боль, и, чувствуя себя виноватой, она до самого вечера извинялась перед миссис Мюррей. С помощью экономки (миссис Мюррей всегда была готова к “совместным действиям”) она выбрала другое платье — белое, с оголенными плечами, которое она купила когда-то потому, что оно очень понравилось Иву Монтану (он увидел его в витрине магазина “Сакс”). К тому времени, когда она примерила это платье, подобрав к нему сумочку и туфли, мир между ней и миссис Мюррей был полностью восстановлен. Маникюрша наложила Мэрилин искусственные ногти, и ей сразу вспомнилась женщина-дракон из фильма “Терри и пираты”. С такими ногтями невозможно было застегнуть молнию или пуговицу, но она всегда была готова пожертвовать удобством ради красоты, а сегодня она намеревалась предстать на ужине у Лофордов в полном великолепии.
Однако вскоре Мэрилин изменила свое решение. Ведь через несколько месяцев она станет матерью, разве не так? Бобби ценил ее не за то, что она зажигательная голливудская красавица. Она — мать его ребенка (или, как это ни горько, точнее будет сказать, мать одного из его детей) и будущая жена. Мэрилин принялась переделывать работу парикмахера и маникюрши. Сначала нужно изменить прическу — волосы должны лежать свободными волнистыми прядями, казаться мягкими и воздушными.
Взглянув на себя в маленькое зеркальце, она поняла, что совершила глупость. Она стала обычной женщиной, серой и непривлекательной. Бобби вряд ли это понравится. Если бы ему нужна была только благообразная мамаша его детей, которая вечно ходит в домашнем халате, почти не красится и не блещет красотой, он довольствовался бы своей Этель, а не вкушал удовольствия с ней, Мэрилин.