Определив, что дверь открывается внутрь, Флауэрс решил спрятаться за ней, а когда кто-нибудь войдет… Фактор внезапности и то, что он довольно крупный мужчина, с крепкими кулаками, — все это говорило в его пользу.
В ожидании он вспомнил сон, который часто снился ему. Будто он снова маленький и отец по своему обыкновению разговаривает с ним как со взрослым. Это всегда льстило маленькому Флауэрсу, но и смущало его.
— Бен! — говорил отец. — Не спорю, есть вещи поинтереснее медицины, наверное, но есть ли хоть одна надежнее ее? — Он клал тяжелую руку на худенькое плечо мальчика. Бену всегда хотелось стряхнуть ее, но он не смел. — В этом мире священна только жизнь, но ты поймешь это, только став медиком, когда изо дня в день будешь драться со смертью, иногда успешно, а чаще нет. Но все равно отвоевывая у нее дюйм за дюймом, ибо только перед жизнью склоняемся мы. И не важно, какая она: жалкая, искалеченная, никому, казалось бы, не нужная или, напротив, процветающая, — она в любом случае останется для нас священна. Вот так-то, Бен.
— Я тебе верю, папа, — дрожащим голосом отвечал маленький Флауэрс. — Я буду врачом.
Темнота наваливалась, усыпляла. Флауэрс отчаянно боролся с дремотой. Но отчего в голову лезут мысли об отце Лии?
«Слишком много врачей, но целителей среди них ничтожно мало», — именно так сказал старик.
Чушь какая-то. Много есть таких вот фраз, которые из-за своей непонятности кажутся значительными. Флауэрс вспоминал споры с другими медиками. Он настолько явственно представил себе всю обстановку студенческого бытия, что ему показалось, будто сквозь стены его бетонной тюрьмы проникли характерные запахи госпиталя: эфир и спирт. Святой запах — запах жизни. Дураки, что критикуют медицину, просто ничего не понимают.
Однажды он стоял у пуленепробиваемого окна общежития и смотрел, как сносят старые кварталы домов, чтобы на их месте возвести новые здания медицинского центра. Его завораживал взаимосвязанный процесс сноса и строительства — то же самое происходит в самой природе, где умирание соседствует с воспроизводством. Любопытно, сколько кварталов к этому времени отобрали у города здания центра? Сорок? Сорок пять? Забыл… Подумал он об этом, видимо, вслух, потому что Чарли ответил:
— Шестьдесят с лишним.
Чарли Бренд был юноша со странностями. Ходячая энциклопедия, он всегда оказывался готов к тому, что кто-то востребует информацию из его великолепного хранилища, где-то в тайниках мозга, способного соперничать с ЭВМ.
— А что? — спросил Хэл Мок, присутствовавший тут же.
— Да просто так, — чуть раздраженно ответил Флауэрс. — Недавно был на вызове в городе.
— Ага, совесть мучает, — влез Бренд, не переставая просматривать слайды. — Противная штука. Частенько она делает из нас закомплексованных трусов.
— Что ты хочешь этим сказать? — вскинулся Флауэрс.
— А вот мне, — перебил Мок, — иногда очень хочется, чтобы что-то произошло с несколькими медиками нашего факультета. Ну, чтобы ногу сломали или что еще… Представляете, как это уменьшит конкурс? Но мы все до отвращения осторожны и здоровы… Надо же, семь лет мучений! Семь лет мы оттачиваем свои мозги, но все может полететь к черту из-за какого-то дурацкого вопроса! Меня тошнит от одной этой мысли. Да еще этот конкурс, где ты можешь вылететь при любом раскладе.
Беспокойно поерзав, Бренд поспешил переменить тему.
— Ну и в чем ты решил специализироваться, Бен?
— Почем я знаю? — ответил Флауэрс. — Успею еще придумать.
— А я про себя знаю, — похвастал Бренд. — В психиатрии.
— Ну ты даешь! — удивился Мок.
— А ты сам прикинь, — стал разъяснять Бренд. — Уже сейчас психов в нашей стране более шестидесяти процентов. Еще треть нуждается в постоянном психиатрическом контроле. А всяческие неврозы? Какие прелестные штучки они обещают! Тут тебе и стенокардия, и язвы, и артриты, и множество прочих прелестей. Непочатый край! А жизнь-то веселее не становится, стало быть, и число психов будет неуклонно расти! Ну как, убедительно, а?
— А гериатрия? — с ехидцей спросил Мок. — Это же сто процентов заболевания старостью! Даже если не считать умерших по другим причинам, все равно это бездонный колодец!
— Да, конечно, но когда эликсир научатся гнать в достаточном количестве…
— Чепуха, — уверенно сказал Мок. — Его производство под контролем умных людей. Они этого не допустят.
Какой-то шум заставил Флауэрса вернуться в свою бетонную клетку. Он прислушался. Тихо. Может, показалось?