Выбрать главу

— Ты знаешь, в чем тебя обвиняет Маша? — спросила женщина у Риты.

— Знаю. Удивительно, что она до сих пор меня святой водой не облила, — буркнула Рита и быстро прикусила язык, подумав, что Маша может воспользоваться подсказкой.

— Не паясничай. У них действительно есть укусы, — сказала Нина Ивановна, показав на девочек, которые вернулись уже в свои кровати.

— Вы знаете, мне это все надоело, — буркнула Рита и одним резким движением укусила няню за шею.

Женщина не успела даже вскрикнуть. Только дернулась удивленно и тут же обмякла. Вот и все. Теперь она тоже под Ритиным контролем.

Маша завизжала. До чего противный был визг, хотелось уши зажать.

Рита быстро отстранилась от няни.

— Все, идите спать, — сказала она ей. — И завтра отправьте Машу к врачу.

Маша отшатнулась назад и помчалась прочь из комнаты.

«Тем лучше. Может, даст спокойно пожить», — подумала Шарова, выключая свет и ложась обратно в кровать.

После перекуса кровью нянечки, есть уже не хотелось, и можно было спокойно вздремнуть. Главное, чтобы эта полоумная Машка не додумалась где-нибудь взять святую воду.

***

— Мы разослали во все три города ориентировки. Остается только ждать, — сообщил Шмелев, протягивая Василисе Игнатьевне пирожок с мясом, купленный на вокзале.

— Надеюсь, сотрудники сработают оперативно, — протянула она, принимая еду. Есть хотелось уже очень давно.

***

Когда в Московский отдел милиции поступила ориентировка на некую Маргариту Шарову, единственный человек, который мог вспомнить девушку, капитан Семенов ехал в поезде обратно в свой родной город Пензу. У него наконец-то начался отпуск, и он собирался поведать своих родителей.

Он лег на верхнюю полку, закинул руки за голову и сладко потянулся. Отпуск. Как давно он мечтал отдохнуть. В последние несколько недель начальник зверел. Ему позвонили из Ленинградского отдела и сообщили, что есть вероятность, будто их местный маньяк мог уехать в другой город. Просили быть на чеку.

Стало больше ночных дежурств. Семенову почти не давали спать. На любое похожее дело выдергивали почти весь отдел.

А он так устал. Что теперь целых две недели вдали от работы должны были стать самыми счастливыми.

***

Маша закрылась в кабинке туалета, поджала ноги, чтобы ее не было видно, и заткнула рот себе рукой, чтобы не закричать опять.

Девушка понимала, что ничего не может сделать. Весь детский дом медленно превращается в послушных рабов Риты. Несколько дней назад ее соседки по комнате, теперь Нина Ивановна. Если Маша позовет на помощь еще кого-нибудь, то и этого человека Круглова укусит и загипнотизирует.

Надо было что-то делать. Но что? Никакой план не приходил в голову.

Она так и задремала, сидя на крышке от туалета.

***

— Эй, Шевцова! Говорят, ты у нас теперь в туалете спишь? — утром Машу толкнула в плечо Алиса, проходящая мимо. — Решила, что тебе там самое место?

И рассмеялась заливисто, громко. Остальные две подружки, стоящие сейчас рядом с ней, поддержали смех.

— Может, она проревела там всю ночь? — предположила Настя.

— Туалетная Плакса, — хихикнула Лиза.

После этой фразы смех стал еще громче.

Маша, побелела от негодования, сжала зубы и прошла мимо.

— Опять в туалет направилась? — донеслось ей вслед, но девочка уже бежала по коридору в сторону кабинета директрисы.

Постучалась, когда разрешили войти — зашла.

— Что-то случилось? Маша Шевцова? — уточнила директриса. Она старалась запоминать по именам своих воспитанников, но иногда забывала.

— Я больше не могу жить в своей комнате. Девочки меня травят. А Рита… Она вообще самый настоящий вампир.

Любовь Анатольевна понятливо кивнула.

— Я посмотрю, что можно сделать. Спрошу у Нины Ивановны, есть ли свободные места в других комнатах. Но готовься к тому, что мы не сможем тебя переселить. Может, стоит вызвать всех девочек сюда и поговорить с ними?

— Я не хочу. Мне потом еще сильнее достанется.

— Понимаю, — кивнула Любовь Анатольевна. — Это все?

Маша замялась. Рита этой ночью подсказала ей отличную идею, и девочка была уверена, что она сработает.

— Могу я сходить в церковь? — попросила Маша несмело.

Вообще-то религия не приветствовалась в детских домах. Но Маша попала сюда не с пеленок, а буквально полтора года назад, когда умерла ее бабушка. Бабушка была религиозная, водила внучку в церковь и даже крестик подарила. Маша его до сих пор носила не снимая. Его однажды попыталась забрать Нина Ивановна, но узнав, что это больше память о бабушке, чем символ религии, сжалилась.