Слов нет, поломка самолета по вине летчика — деяние наказуемое. И каждому военному человеку известно — на строгость приказов не жалуются. Все так, все верно, и тем не менее суда Чкалов не ждал, и приговор был для него как гром среди ясного неба — год тюремного заключения.
В брянской тюрьме Валерий Павлович просидел, правда, не год, а девятнадцать дней, после чего был выпущен на свободу и уволен из рядов Красной Армии.
Это кажется странным — в тюрьме Чкалов вел дневник. Занятие для Валерия Павловича вроде бы несвойственное, не в характере. В частности, в этом дневнике Чкалов записал:
«Да, великие люди, чьи имена знает сейчас каждый ребенок, они проходили свою жизнь в тяжелых условиях, и чем тяжелее были жизненные условия, тем больше делал человек хорошего. Человечество никогда не будет разбираться в мыслях одного человека, если этот человек не имеет поддержки от всех людей… Я слабый человек, но я сделаю себя сильным и пригодным для борьбы».
Трудно сказать, чего больше в этих словах: душевной боли, уныния или мужества? А каков масштаб — «Человечество никогда не будет разбираться в мыслях одного человека, если этот человек не имеет поддержки от всех людей!»
И не удивительно ли, что буквально в эти же дни Максим Горький, как бы отвечая на тяжкие мысли неведомого ему опального летчика, написал: «Человек все может сделать из себя».
Земляки-волжане, оба дети великой вольницы, ведущей свою историю от далеких разинских времен, может быть, поэтому эти два очень разных и по возрасту и по положению человека так удивительно синхронно высказали, пожалуй, главную идею жизни? Может быть, это действительно от великой реки, взрастившей их, наградившей несокрушимостью духа?
Человек может многое. Но пока что Чкалов был безработным.
«Когда я и Юмашев узнали об этом, — рассказывает М. М. Громов, — мы возмутились… Мы убеждали начальников, от которых зависела тогда судьба Чкалова:
— Он должен вернуться в авиацию. Бросаться такими людьми — преступление.
Долгое время эти начальники были глухи к нашим уговорам. Один из них ответил буквально следующее:
— Теперь у нас много народа в авиации. И отдельным недисциплинированным человеком мы можем не дорожить».
Слепцы! Чкалов был для них всего лишь отдельным и притом прежде всего недисциплинированным человеком. В какой раз срабатывал принцип: «все идут в ногу, один ты — не в ногу!» И неведомо было этим людям, что все великие, подлинные творцы нового, настоящие мастера всегда и обязательно начинают с того, что идут (и должны идти!) не в ногу с обычными устоявшимися понятиями. Это ведь первый закон всякого честного творчества…
Из письма Чкалова к жене:
«Если бы я был такой, как все, то не летал бы так, как летаю. А если бы я летал, как все, стало быть, я не был бы „недисциплинированным“. Но так как мои полеты выделяются из других, то это нужно как-то отметить. И вот отмечают, как „воздушное хулиганство“».
И дальше:
«Как истребитель, я был прав и буду впоследствии еще больше прав. Я должен быть всегда готов к будущим боям и к тому, чтобы только сбивать неприятеля, а не быть сбитым. Для этого нужно себя натренировать и закалить в себе уверенность, что я буду победителем. Победителем будет только тот, кто с уверенностью идет в бой. Я признаю только такого бойца бойцом, который, несмотря на верную смерть, для спасения жизни других людей пожертвует своей жизнью. И если нужно будет Союзу, то я в любой момент могу это сделать…»
Чкалову исполнилось двадцать пять лет. И он был безработным.
«Человек живет не одним хлебом. Не может так жить. Его мечты и видения поддерживают его» — эти слова принадлежат Джимми Коллинзу, летчику-испытателю, американскому коммунисту, собрату Чкалова по классу и по ремеслу.
Чкалов, конечно, понимал, что безработица для него состояние временное, случайное. И не голодной смерти опасался, мучила утрата мечты. Мечты о бесконечном праздничном небе.
С большим трудом удалсь Валерию Павловичу поступить пилотом в Осоавиахим (добровольное общество содействия авиации). Ему дали тихоходный устаревший «юнкерс». Он возил пассажиров, в прогулочные полеты над Ленинградом, пользуясь, кстати, сказать, не навигационной картой, а цветным планом города, тем, что обычно употребляют туристы. На плане этом были отмечены все памятные места Ленинграда и, конечно, Петропавловская крепость, при закладке которой, как известно, Петр I сказал Александру Меншикову: «Не мы, а наши правнуки будут летать по воздуху, аки птицы».